Читать «Честный акционер» онлайн - страница 35

— Протер. А вы хотели, чтоб я вам отпечатки моих пацанов оставил? Нет уж, — дудки.

Могильный вздохнул. Если Сыч решил стереть отпечатки пальцев, то не пропустил ни одного миллиметра, уж тут будьте спокойны. Бывают же на свете такие педантичные идиоты!

— Ладно. Машину я заберу. А насчет всей этой истории… Гляди, Сычев, если хозяин машины найдется и выяснится, что они ее попросту угнали — несдобровать ни тебе, ни твоим пацанам. Ты меня понял?

Сычев никак не отозвался на эту угрозу, лишь хмуро усмехнулся в ответ.

— Кстати, — продолжил Могильный, — у тебя там в гараже «мерс» стоит доисторический. Откуда он у тебя?

— Купил, — нехотя ответил Сычев. — Полтора года назад.

— За сколько?

— За пять тысяч.

— Баксов?

— Угу.

— Откуда деньги?

— Деньги честные. Комнату в Подольске продал, бабкину. Можете проверить.

— Гм… — Могильный недоверчиво покосился на раритетный «мерседес». — Эта тачка раз в десять больше стоит.

— Это теперь. А полтора года назад она была просто ржавой развалиной. Вот она — ее добавочная стоимость. — Сыч показал Могильному огромные, растопыренные ладони. — Все через эти руки. И только через них. Полтора года над ласточкой этой колдовал, изо дня в день по винтику собирал.

— Ладно, — миролюбиво кивнул Могильный. — Колдуй дальше. Но помни — я за тобой слежу.

— Да уж это как водится, — философски отозвался Сыч.

4

В то время пока капитан Могильный выуживал из Сычева сведения о брошенной «мазде», следователь Генпрокуратуры Владимир Поремский, которого Турецкий включил в следственную бригаду, стоял в холле первого гуманитарного корпуса МГУ и разглядывал книжки, разложенные на лотке.

Больше всего здесь было философии, которую Володя еще со студенческих лет не понимал и не любил. Слишком уж далеки от жизни были все эти Гегели и Канты. Слишком убедительны, красивы и идеальны были их построения. Впрочем, Поремский никогда не знал философию настолько хорошо, чтобы рассуждать о ней.

Л. Шестов. «Апофеоз беспочвенности» — прочел он на одном из корешков. Название показалось Поремскому забавным. Он взял книжку и наугад раскрыл ее.

«Чтоб сделать человека поэтом, его вовсе не нужно «развивать» в общепринятом смысле. Может быть, следует от него прятать книги. Может быть, нужно произвести над ним какую-нибудь операцию, которая в наших глазах угрожает ему только опасностью или даже гибелью — проломить ему голову или выбросить его с четвертого этажа…»

Поремский закрыл книжку и посмотрел на обложку. «Философское наследие» — гласила обложка. Володя хмыкнул. Вот ведь какая философия бывает. А ведь верно рассуждает гражданин Л. Шестов. Часто очень хорошо «развитый», образованный и воспитанный человек оказывается на деле тупицей и пошляком, а порой какой-нибудь увечный алкаш, сшибающий мелочь возле пивного киоска, ляпнет тебе такое, что и годы спустя вспомнишь. Потому что увечному алкашу есть что сказать об этой жизни.

Поремский открыл книгу в другом месте.

«Люди часто начинают стремиться к великим целям, когда чувствуют, что им не по силам маленькие задачки. И не всегда безрезультатно…»