Читать «Чеснок и сапфиры» онлайн - страница 193

Приведу типичную для Кэза историю. Произошла она через несколько месяцев после моего прихода в газету. Я впервые придвигаю стул к его столу. Он злобно меня оглядывает, указывает на статью, которую я написала по поводу среднего французского ресторана, и спрашивает:

— Шеф-повара зовут Жан Пьер?

— Да, — отвечаю я.

— Вы пропустили дефис, — говорит он.

Его голос источает яд.

Но я уже подготовилась. Взмахнув перед его носом украденным меню, показываю ему напечатанное на листке имя шеф-повара. Дефиса там нет. Кэз поднимает бровь. Кэз, как я выяснила впоследствии, всегда поднимает бровь.

— Бессмыслица, — говорит он. — Составители меню ни за что не отвечают. Вы должны были позвонить и поговорить с самим шефом.

— По поводу дефиса? — спрашиваю я.

Кэз снова поднимает бровь, безмолвно давая мне понять, что человек, не понимающий значения дефиса, не может работать в его газете.

Журналы обычно нанимают сотрудников, проверяющих факты. Те вчитываются в статьи и в случае чего их подчищают, а вот авторы газетных статей находятся в автономном плавании. Везунчикам попадается вот такой Кэз, оспаривающий каждое их слово. Этот человек еженедельно приводил меня в бешенство.

В первый год нашего партнерства я со страхом ждала его звонков. Обычно у него бывало не менее десяти замечаний по вопросам, ускользнувшим от моего внимания. Поначалу мы спорили с ним часами, например о различиях между глаголами «convince» и «persuade». Со временем содержание замечаний изменилось. Кэз смотрел на колонки, благополучно миновавшие несколько редакторов, и поднимал бровь.

— Вам в самом деле нравится такая подводка? — спрашивал он.

Ничего, кроме этих слов, но к тому времени я уже полностью ему доверяла и готова была переписать сомнительную фразу, прежде чем он успевал договорить. Я с тревожным ожиданием смотрела, как он читает статью, в которой упоминались мои давно умершие родители. Наконец он поднял глаза.

— Хорошо, — одобрил он. — Но запомните, что на последующие три года вы исчерпали квоту на покойников.

Кэз продолжил работать с более экзальтированными авторами еще год после того, как я оставила газету, и мои новые редакторы редко делали мне замечания. Жизнь стала проще… но качество колонок уже не было таким хорошим. Я много раз перечитывала свои тексты, старалась выискать недочеты, которые бы нашел Кэз. Чтобы быть самой с собой честной, я распечатала первую свою колонку, на которой Кэз обвел красным кружком имя Жан Пьер.

Должна, однако, признать, что в этой книге позволила себе много вольностей, отошла от принципов журналистики. Кэз наверняка бы ужаснулся. Некоторые персонажи закамуфлированы. Я не хотела своей книгой кого-либо расстроить: часто меняла имена, не давала общеизвестных характерных признаков, чтобы не смущать людей (в «Нью-Йорк таймс», к примеру, нет Майрона Розена). В некоторых случаях я что-то преувеличила, в других — сложила несколько трапез в одну или объединяла события, происходившие на протяжении длительного отрезка времени в один день или вечер. Я уверена в том, что некоторые подробности пересказала неверно. Я дотошно записывала все, что съела за время работы в «Таймс», но была так занята, что перестала вести дневник, понадеялась на память, описывая события и разговоры, происходившие много лет назад. Я пыталась быть точной, однако уверена, что часто ошибалась.