Читать «Черный кот. Три орудия смерти (сборник)» онлайн - страница 3

Гилберт Кийт Честертон

Публика никогда не любила назидательности – особенно в «легких» жанрах. Честертон, призвавший на помощь «демона беспорочности», в своем творчестве провернул небывалую авантюру. Вместо того чтобы «подмешивать» мораль в свои рассказы, он умудрился наполнить нравственность детективным содержанием.

Три орудия смерти

И по роду занятий, и в силу убеждений отец Браун знал лучше, чем кто-либо из нас, что смерть облагораживает любого. Но даже он был ошеломлен, когда утром к нему постучали и сообщили, что убит сэр Аарон Армстронг. Сама мысль о жестоком, тайном насилии была совершенно несовместима с тем жизнерадостным образом, который жил в сердцах англичан. Ибо добродушие сэра Аарона Армстронга представлялось почти забавным, а слава его была едва ли не легендарной. Наверное, такое же впечатление произвела бы весть о том, что повесился Солнечный Джим или мистер Пиквик скончался в Хэнуэлле.

Хоть сэр Аарон был филантропом и, следовательно, соприкасался с темной стороной нашего общества, он гордился тем, что всегда делал это с улыбкой на лице. Его политические и общественные выступления сопровождались водопадами шуток и веселых рассказов, которые всякий раз заканчивались «общим смехом», сам он отличался великолепным здоровьем, был настоящим, неподдельным оптимистом и обсуждал проблему пьянства (это была его любимая тема) с неизменной и даже слегка навязчивой веселостью, которая так часто является отличительной чертой совершенных трезвенников, достигших больших высот в жизни.

С более пуританских трибун и подмостков часто звучала история его обращения: как он в юном возрасте от шотландской теологии перешел к шотландскому виски и как впоследствии перерос и первое, и второе и (как он скромно выражался) стал тем, кем он есть. Но тем, кто на бесчисленных званых обедах и конгрессах видел его широкую седую бороду, ангельское лицо и сверкающие очки, с большим трудом удавалось убедить себя, что этот человек когда-то мог быть столь жалким существом, как выпивоха или какой-нибудь кальвинист. При взгляде на него создавалось ощущение, что это самый серьезный весельчак из всех сынов человеческих.

Дом его на загородной окраине Хампстеда был высоким и узким, нечто вроде современной башни, впрочем, внешне достаточно красивой. Самая узкая из его нешироких стен нависала над зеленым крутым склоном железнодорожной насыпи и содрогалась всякий раз, когда мимо проезжал поезд. У сэра Аарона Армстронга, как он сам о себе частенько говорил, не было нервов. Но если обычно поезда сотрясали дом, то в то утро роли поменялись и дом причинил потрясение поезду.

Поезд замедлил ход и остановился как раз у того места, где угол здания соприкасался с крутой, поросшей травой насыпью. Остановка большинства механических машин проходит медленно, но в данном случае живая составляющая этого процесса действовала стремительно. Человек, одетый во все черное, вплоть до (это особо запомнилось свидетелям) такой внушающей ужас мелочи, как перчатки, выскочил на рельсы впереди поезда и замахал черными руками, как черная ветряная мельница. Само по себе это не могло остановить даже медленно движущийся поезд, но человек при этом издал такой крик, который впоследствии называли чудовищным и совершенно неестественным. Это был один из тех воплей, смысл которых понятен, даже если когда мы не можем расслышать слов. В этом случае прозвучало лишь одно слово: «Убийство!»