Читать «Чёрный кот (пер. Дмитрий Михаловский)» онлайн - страница 5

С этих пор я стал истинно жалким существом, более жалким, нежели это свойственно человеку. Неразумное животное, которому подобное я убил с таким презрением, — неразумное животное было причиною нестерпимой пытки для меня, для человека, созданного по образу Божию! Увы! ни днем, ни ночью я не знал больше покоя. Днем кот не оставлял меня ни на минуту, а ночью я беспрестанно вскакивал, испуганный невыразимо страшными грезами. И проснувшись, я чувствовал горячее дыхание этой твари на моем лице и ее гнетущую тяжесть, — воплощение домового, которого сбросить я не имел силы, — вечно лежащую на моем сердце!

Слабый остаток добра в моей душе не мог выдержать такой пытки. Самые злые, самые мрачные мысли сделались моими единственными неразлучными товарищами. Обыкновенная угрюмость моего нрава усилилась и перешла в ненависть ко всем вещам и ко всему человечеству; моя жена, выносившая все безропотно, чаще и больше всех терпела от внезапных, беспрестанных и неудержимых взрывов бешенства, которому я теперь слепо предавался…

Однажды она шла вместе со мною за чем-то нужным по хозяйству в погреб старого дома, в котором мы принуждены были жить по бедности. Кот следовал за мною вниз по ступеням лестницы. Он чуть не сбил меня с ног, и это рассердило меня до сумасшествия. Подняв топор и забыв в ярости ребяческий страх, который до сих пор удерживал меня, я направил на животное удар, который без сомнения был бы для него гибелен, если бы попал туда, куда я целил. Этот удар был остановлен рукою моей жены. Раздраженный этим заступничеством, которое привело меня более чем в дьявольскую ярость, я вырвал у ней мою руку и топором разрубил ей череп. Она упала мертвою на месте, не испустив ни одного стона.

Совершив это гнусное убийство, я немедленно, но совершенно хладнокровно приступил к тому, чтобы скрыть тело. Я знал, что мне нельзя вынести его из дому ни днем, ни ночью, без риску быть замеченным соседями. В голову мне приходило много планов. Сперва я думал изрезать труп на мелкие куски и сжечь их; потом решил — вырыть могилу для него в погребе; потом стал размышлять, не бросить ли его в колодезь на дворе, или не положить ли его в ящик, как какой-нибудь товар и, сделав обычные распоряжения, призвать носильщика, чтобы вынести его из дома. Наконец я напал на мысль, которая мне показалась лучше всех этих планов. Я решился замуровать труп в стене погреба, как, говорят, монахи средних веков замуровывали людей, сделавшихся их жертвами.