Читать «Черный клевер» онлайн - страница 99

Лора жадно слушала рассказы Севы об Алеше: с кем он дружит, как играет на переменках, что строгает в кабинете труда.

И вдруг заговорила сама:

– В детстве, знаешь, он боялся Потертого седла. Помнишь песню из фильма про «мушкетеров» – «Опять скрипит потертое седло»? Он думал, это кто-то живой. Потертое седло… представлял, что оно живет не то в коридоре, не то за дверью комнаты-темнушки. Бывали дни, когда они с Потертым седлом дружили, а иногда Алеша побаивался его… А аллергия? Ты не заметил у него на что-нибудь аллергии? Я невзлюбила весну, как только поняла, что он чихает от пыльцы… – вспомнила она снова.

Сева взъерошил волосы, прежде чем ответить:

– Эх… Вообще-то у него астма.

И глядя, как переменилась в лице Лора, поспешил добавить:

– Ничего страшного. Носит с собой ингалятор. Он вообще дисциплинированный пацан.

Лора закусила губу:

– Это я виновата. Я. Нервы, детская травма – и аллергия превратилась в астму. Если бы все было хорошо…

Сева перебил ее:

– Но все не было хорошо! Если ты надеялась вырастить сына, не дав ему соприкоснуться с реальностью, то у меня для тебя большие новости! Если не пережидать в сторонке, пока жизнь пройдет мимо, неминуемо окажется, что она на тебя влияет. И когда я говорю «на тебя», я имею в виду, на любого человека. У Алеши вот такая история: он потерял родителей, его воспитывала бабушка, а еще он был аллергиком, а стал астматиком. Ничего страшного, переживет. И, кстати, в армию не идти… Не смертельно. Надо же ему будет что-то говорить, когда какая-нибудь очаровательная брюнетка из параллельного класса лет этак через пять попросит: а расскажи о себе. Вот он и расскажет. Ты наложила отпечаток на него, как и он наложил отпечаток на тебя. И Глеб на вас обоих. А я ношу в себе образ моей мамы. И даже отца. Это нормально! Говорю же, все мы связаны.

Сева вдруг улыбнулся мелькнувшему воспоминанию и с некоторым смущением заговорил:

– Помню, однажды с приятелями сидели на подоконнике между этажами в подъезде. Щелкали семечки и лузгу бросали, как водится, прямо под ноги, так, что пару раз приходилось смахивать черные кожурки с колен и кед. Бетонный пол был уже весь в них. Как будто по полу валялись сонные жуки с белыми и черными спинками, ну или мотыльки. Мама поднималась по лестнице – и чего ей в голову взбрело, лифт ведь уже починили! – и я, увлеченный рассказами о рок-концерте, на который недавно прорвался Степка из 10 «А», не сразу ее заприметил. А когда увидел, лениво так сполз с подоконника, чтобы перед парнями не было потом стыдно за излишнюю торопливость, и пробормотал так, независимо:

– Привет, ма.

– Привет-привет, – отвечает она мне, и смотрит так хитро, что я чувствую подвох. Остальные тоже вразнобой поздоровались, мама кивнула и прошла наверх. Слышно было, как хлопнула наша дверь двумя этажами выше.

А спустя час, поднявшись в квартиру, я застал ее сидящей перед телевизором. На коленях у нее стояла плошка с семечками, а шелуха была разбросана вокруг – по линолеуму, по ковру. Я просто обалдел. Замер в дверях, смотрю на наш крохотный телик с рогатой антенной поверх кружевной, бабушкиной еще, салфетки. А там «Поле чудес» и это усатое лицо, без которого во всей стране и пятница – не пятница.