Читать «Чёрная речка. До и после (К истории дуэли Пушкина)» онлайн - страница 42

Какая жалость для вас, что в Италии свирепствует холера, но нужно надеяться, и я почти в том уверен, что она не захватит всю страну и вы найдёте местечко, где сможете полечиться. Вы знаете, как бы я обрадовался, если б вы возвратились, но вчера я ещё раз говорил с Задлером о вашем намерении вернуться сюда и спрашивал, можно ли это; он сказал, что ни под каким видом вам не следует возвращаться раньше, чем через год, если хотите совершенно выздороветь, в противном случае, добавил он, климат России убьёт вас; так что рассудите, позволю ли я вам приехать после подобного заверения; мой вам совет не ехать в Италию, раз болезнь там не вполне исчезла, ведь она вас не любит и, к несчастью, уже доказала это однажды; отправляйтесь на зиму в Вену или Париж, а весной возвращайтесь большим и толстым.

Это письмо должен доставить вам Брей. Бог весть, когда оно придёт; вот уж неделю он откладывает отъезд со дня на день, всё не может решиться расстаться с нами.

Прощайте, мой добрейший, обнимаю вас от всей души.

Совершенно преданный вам Дантес

Прошу вас, дорогой мой, пришлите мне белья как можно скорее, мне уже почти нечего надеть.

Интересно, что, сообщая всяческие новости и сплетни, Дантес ничего не пишет Геккерену о том, как он сам проводит время на Островах. Как известно, он принимал участие почти во всех увеселениях, о которых в частности сообщает и Александрина Гончарова в письме брату от 14 августа: «Ездили мы несколько раз верьхом. Между прочим, у нас была очень весёлая верховая прогулка большой компанией. Мы были на Лахте, которая находится на берегу моря, в нескольких верстах отсюда. Дам нас было только трое и ещё Соловая, урождённая Гагарина, одна из тех, кого ты обожаешь, мне кажется, и двенадцать кавалеров, большею частью кавалергарды, там у нас был большой обед; музыканты полка, так что вечером танцевали, и было весьма весело». (Вокруг Пушкина. С. 221.) Дантес, явно не желая вызвать ревность Геккерена, предпочитает писать о своих болезнях и том, что жизнь он ведёт «очень размеренную».

IX

Le 1 Septembre 1835

Mon cher, vous êtes un grand enfant. Comment insister pour que je vous tutoie, comme si ce mot pouvait donner plus de valeur à la pensée, et si quand je vous dis "je vous aime" c'était moins sincère que si je disais "je t'aime". Et puis voyez-vous, c'est une habitude que je serais obligé de perdre devant le monde, car vous y occupez une place qui ne permet pas qu'un jeune homme comme moi soit sans façons. Mais vous, c'est bien différent. Il y a bien longtemps que je vous en ai prié, car ça va parfaitement de vous à moi: mais au reste tout ceci sont de simples réflexions de ma part et certainement ce n'est pas que je veuille faire des façons avec vous, Dieu m'en est témoin.