Читать «Через Лету обратно (Запоздалый шестидесятник) (журнальный вариант)» онлайн - страница 42
Валерий Георгиевич Попов
— Господи! Как ты отстал! Даже больше, чем я думала вначале!
…Она, оказывается, «думала вначале»? Жалко, что об этом не знал!
— Так вот, профессор Малофеев открыл… он, кстати, у нас на курсах преподавал… Ты что, не знаешь профессора Малофеева?
— Нет. Так же, как и Дрища! Вот Руссо знаю, а Малофеева — нет!
— Ну ты отстал уже на эпоху! Видимо, после Маркса никого уже не читал!
— И Маркса не читал.
— Это чувствуется. А вот я читала! Ладно, — почти миролюбиво сказала она. — Вернемся к профессору Малофееву.
— Не скажу, что это вызывает во мне большую радость!
— Нет, слушай!
Прямо горела желанием вбить в меня свои немногочисленные… (как сказалось, так оставлю) знания.
— Изучая, кстати, Фрейда и Юнга, он открыл, что с точки зрения психологии мерзости непременно нужно выговаривать! Это спасет человечество!
«Ты — смерть моя!» — хотел выкрикнуть я, но сдержался. Сказал несколько иначе:
— Да, в человеке есть грязь. Но она не в природе, а в мозгу. Но существует уже культура. И доброта. Существовали, по крайней мере, до последнего времени. А мерзость возникает именно тогда, когда ее выговаривают! Причем всегда с желанием навредить! Собирая все самое дрянное в себе и такое же пробуждая в людях! Зачем? Пусть, как ты считаешь, это кого-то спасает, а я вот от этого погибну. Прямо сейчас!
Она посмотрела на меня:
— Господи! Я, как всегда, забываю, с кем говорю. Ну прости! Прости! Меня только могила исправит.
— Не могила, а я.
Мы поцеловались.
— Ну все. Нам пора. Спасибо за чудесный вечер!
— А мы… уже? — растерянно озиралась вокруг. Видимо, считала этот вечер незавершенным.
— Нас ждут в Доме приемов нашего посольства на Рю-де-Гренель.
— А вай-фай там есть?
— Ну разумеется, есть!
Мы рассчитались с официантом и любезно простились с ним.
И мы вошли в Дом приемов. Старинный, мощенный плитами двор, витая мраморная лестница с люстрами и большой зал.
Тут наконец-то мы встретили всех. Два самых близких друга-коллеги с долей изумления подошли ко мне.
— Ты где же был? Почему я на ярмарке тебя не видал?
— Вон почему! — указал второй.
Римма в вечернем платье любезничала в другом конце зала, заполненного гостями, с Дери Нога.
— Ну ты даешь!
Да уж! Обязательно нужно было проникнуть сюда, иначе она непременно бы написала и отправила: «Везла, дура, роскошное платье, а вместо приема оказалась в вонючем участке!»
Но, к счастью, ведь было не так! Это был настоящий прием!
Однако когда мы уже возвращались в роскошном такси, она все же не удержалась и протянула аппарат:
— Смотри, что они опять написали!
— Да брось ты! — Я был радостно пьян.
Показался, отметился, что еще ого-го! В этом и был смысл данного приема да и приезда вообще — и все состоялось.
Показала мне в телефончике запечатленный момент — когда охранник уперся мне в грудь руками, не желая пускать… Но буквально через секунду уже мы растопили его — она женской силой своей, я надменностью и величием, — и он превратился в облако пара, фимиама, и мы прошли сквозь него.
Зачем же выставлять единственно трудный момент?
— Гляди, что они написали: «Таких и не надо пускать».