Читать «Человек, помоги себе» онлайн - страница 73

— Вы же отступились от нее, — сказала я.

Роза без возражений приняла мой упрек. И лишь дома у меня, после того как я разыскала и вручила ей письмо «бывуча»-подводника, пробежав его глазами, она снова воскликнула:

— Нет, как все в жизни по-разному! Вот эти подонки — такие, а вот! — она потрясла листком. — Послушай, что пишет.

Я хорошо знала, что писал курсант высшего военно-морского инженерного училища Федя Гузеев, проходящий со своими товарищами практику-службу на подводной лодке в Ледовитом океане, — его письмо было получено нами в начале учебного года.

Роза все-таки прочитала.

«Наконец-то показал свой необузданный характер наш Океан! Временами казалось — ничто живое не выдержит его мощного напора. Когда наша лодка всплывала на поверхность, гигантские валы подхватывали ее и кидали вниз, поднимали и снова кидали. Только нет силы, которая могла бы вытряхнуть нас из нашего — пусть крохотного! — островка в безбрежной пучине. Мы продолжали упрямо работать. Порой было невозможно стоять на ногах. Позже, на берегу, мы как бы заново учились ходить: земля исчезала из-под ног, со стороны смешно было смотреть, спотыкались. Очень правильно говориться в песне: «Море, ты придумано, море, чтобы мы понимали, как надежна земля!» И мы не сдались. Мы сделали все, что от нас требовалось. В самый напряженный момент, когда, казалось, лодка проваливается в бездну, каждый думал не о себе, проявляя выдержку и хладнокровие. Нелегко? Да. Но зато радостно сознавать, что ты не подвел товарищей, что они могут положиться на тебя в трудную минуту. Вообразите себя внутри подлодки: отсеки, агрегаты, сверкают и гудят диковинные механизмы, залоснилась форма, потрескались замасленные ладони. Покрытый графитовой пылью, копается в электродвигателе Гриша Малков. А сам что-то бормочет. Прислушайтесь: стихи Светлова! А Тарасов? Признанный наш виртуоз-баянист, он может часами слушать Чайковского. Однажды мы были в первом отсеке, трудились сосредоточенно. И вдруг голос Тарасова: «Тихо, ребята!» Послышалась музыка. Она прорвалась к нам откуда-то и забилась среди трубопроводов. Бетховен! Скерцо. Огнями просторного концертного зала засиял тесный отсек. Замерли наши руки. Заулыбались потные лица…»

Роза ушла, еще раз покрутив письмом: «Что и надо третьеклашкам — про дружбу!»

А я начала слоняться из угла в угол, не находя себе места. Знакомые гузеевские строчки довершили то, что сделали столкновение с Маратом и неожиданная встреча с Сиротой. Жизнь идет, как шла, никакая не суетная, обыкновенная, деятельная, и все люди вокруг выполняют свои дела — ребята в классе, курсанты на подводной лодке, Леонид Петрович в милиции. Только я одна — беспомощная, ничего не добилась с Ларисой. И запустила уроки, не выпускаю «Колючку», не пишу ни стихи, ни рассказы и давно не была на радио, да и «творческое» свое хозяйство не собираю под бежевые корочки. Нахватала много, а ничего не довожу до конца, вот тебе и железный принцип: делать так делать!

Телефонный звонок пресек мое мотание от окна к стене и обратно — голос Марата взорвал тишину квартиры: