Читать «Человек, помоги себе» онлайн - страница 48

Динка и ее дружки не намерены были выпроваживаться. Правда, долговязая с бородачом исчезли — я их уже не увидела, когда вышла из спальни в общую комнату, — зато остальные вели себя так, будто обосновались здесь надолго.

— Пожрать бы сейчас, — сказал Гвоздилов, шаря глазами по пустым бутылкам. Голос его хрипел больше, чем обычно, вид был помятый, да и все выглядели, как потрепанные и немытые.

— Не делай из еды культа, — отозвался Сирота, опять беря себе в помощники Остапа Бендера.

Динка крикнула обоим:

— Прошвырнулись бы за кусьмарой. Ох, ох! — застонала она. — В шалабоне трещит. И вонюга опять, фу! — Схватив флакон с одеколоном, она начала разбрызгивать по всей комнате — это у нее был словно «пунктик» — очищать атмосферу.

Вот тут уж я уразумела: всем им не терпелось продолжить попойку. И сказала:

— Нет, довольно!

— А что ты все выступаешь? — накинулся на меня Сирота. — Вчера, сегодня.

— А что вы прилепились к ней?

— Мы? — Дина застыла посреди комнаты с перевернутым флаконом. — Мы прилепились?

Я ждала, что Лариса поддержит меня, но она лишь сказала:

— После приду к тебе.

Гвоздилов услышал:

— Хоть сейчас канай!

Но Дина возразила:

— Дудки! Никуда не пойдет.

Лариса с тоской обвела вокруг взглядом. «Не бросить же квартиру без присмотра», — прочитала я в ее глазах.

— Приду потом, — пообещала она еще раз.

И я ушла с тяжелым сердцем, не зная, когда вернусь, хотя напоследок сказала так, словно ни с кем не прощалась: «До скорого».

Пора было явиться пред грозные очи родителей.

Я не готовилась заранее к тому, что и как буду говорить им. Как получится. А получилось, что папы не оказалось дома — в День Конституции ему выпало дежурство по училищу, а мама… Она вообще не захотела со мной объясняться. Я застала ее, когда она уходила — в руках хозяйственная сумка.

— Живая? — только и произнесла она не без иронии, пропустив меня в узком коридорчике.

— Мама, послушай, — сказала я, но она перебила:

— Не желаю ничего слушать! Только вот что, голубушка. Анна Алексеевна просила оказать доброе влияние на Ларису, а выходит — они с Динкой оказывают на тебя дурное.

— Да откуда ты взяла?

— Молчи! Пусть я для всех вас плохо тебя воспитываю и глупо вмешиваюсь в твою жизнь. Как же! Ты теперь взрослая, с паспортом! Но я мать. И я не спала всю ночь, глотала таблетки, страдала и…

— Мама!

— Молчи, — повторила она неумолимо и вышла.

Я хотела броситься за ней, но осталась на месте, хотя мне было безмерно жалко ее, мою хорошую маму, которая в самом деле страдала из-за меня, и не спала ночь, и глотала таблетки, и поэтому была сейчас измученная, обиженная на меня, да, наверное, и на папу, — ее слова о том, что она для всех нас плохо воспитывает меня, могли означать только одно: у нее с папой был разговор на эту тему, и папа сказал ей, что она зря вмешивается так, зря бегала за мной и к Ларисе. «Наша дочь теперь взрослая, с паспортом», — я как будто слышала сейчас папин голос и даже твердо уверилась, что он сам вчера положил телефонную трубку, доверив мне самой решить — как поступить… Они у меня оба хорошие, но очень разные, и хотя папа не любит лишних слов, я чувствую всегда его поддержку в трудную минуту. Помню — это было еще в пятом классе — я поехала в пионерский лагерь, а там мы пошли в поход, и когда переплывали через реку в лодке, лодка перевернулась, я чуть не утонула. Но когда вернулась домой, ничего не сказала об этом родителям — зачем волновать. И все же они узнали, мама заявила, что никогда больше не пустит меня к воде. А папа… Он обнял меня и тихонько шепнул: «Учись плавать, дочь». Потом сам записал меня в плавательный бассейн. Я ходила целый год и теперь не боюсь воды. Так он учит и своих курсантов в училище — чтобы они были сильными и мужественными.