Читать «Цикл «Историк». Рассказ I - «Единовластие»» онлайн - страница 20

– Способен, Снегов. Не будет уничтожено системой все, что необходимо человеку для существования без этого порядка, он будет существовать без этого порядка.

– Не будет. Без системы у человека нет будущего.

– У человека есть бессмертная жизнь.

– Нет будущего у человечества – нет будущего у человека.

– Есть время, Снегов. Только вам не видно это будущее – вы не помните, что такое жизнь. Вы смотрите с высоты, с отдаления, – вам не виден человек, видна только система. А я вижу будущее человека. И не только его, Снегов.

– Ваша задача – хранить человека, моя – систему. Но как у системы, так у человека нет будущего – только короткое время.

– Да, Снегов. Настало время утвердить Задачу – дать силу и волю врагу, одному для всех нас. Этот враг объединит одной войной, одной властью все державы. Но мы должны решить – передать этот отрезок времени строгой системе или просто человеку.

– Для этого нужно вспомнить начало.

– Вы правы, Снегов. Начало – исток, конец – его исход. Наше начало истекает из войн – из войн исходит наш конец. Вы помните начало этой войны, Снегов?

– Помню.

– Оккупационный режим был установлен четко и жестко. Под насажденным нашим порядком молчанием, мы не различили скрытых непокорных мыслей. Не разглядели тяжкой ненависти, затаенной под видимым нам тихим покоем. Думая, что бунтовщики пробуют только нашу силу, мы жестоко усмиряли их одной грубой силой. Мы не поняли, что они ставят пробы нашему безумию.

– Они приступили к разработкам запретных технологий, они преступили запрет.

– Карательные операции не остановили их. Мы были вынуждены искать разработчиков декодеров памяти среди них, а шпионов, с открытой им памятью, – среди нас. Но мы теряли секретные данные, а с ними – захваченные территории. Теряли силы, энергию, переводя технику на высшие системы контроля безопасности.

– Я помню, Роттер. Нам стало труднее отличать их шпионов от наших офицеров. Мы с трудом определяли – были наши офицеры подвергнуты условной или безусловной смерти.

– Зная о живых все, мы ничего не знали о мертвых. Их брали с границ отключения сигнала жизни и подключения сигнала смерти.

– Брали только мертвых, зная, что при частичном отключении разум сохраняет следы вскрытия памяти, зная, что только мертвый разум не хранит следов. Но следы оставляла смерть и закрепляло время, разрушая память. Бойцы Хакая были вынуждены возвращать мертвым копии прежней памяти, разрушенной смертью со временем, нужным бойцам Хакая для вскрытия жесткой памяти.

– Прежде мы искали шпионов, а не мертвецов, не имеющих никакого понятия, что они – шпионы, не имеющих никаких данных, позволяющих нам понять, что они – посланники Хакая.

– Мы видели, что излученные ими фоны чужды.

– Но они были уже среди нас, когда мы увидели это.

– Мы всегда были способны обнаружить их.

– С задержкой, для которой теперь нет времени. Они среди нас, и они идут дальше. Теперь мы способны держать их под контролем, только жестко блокируя зоны действий отрядов Хакая, или, утвердив задачу высшей ступени контроля безопасности, сделать шаг, который отзовется угрозой страшней подосланных мертвецов с открытой Хакаю памятью. А вы знаете, что никто не способен вернуть мертвого, неотличимого от живого. Ни одной точной копии памяти, разрушенной смертью и возвращенной мертвому, не обмануть истины. Мы будем видеть эти различия, вынудив Хакая оставить мертвых и пойти дальше, преступая тяжкие запреты, применяя бесконтрольные технологии. С этой нашей жесткой борьбой, с целью сохранить жизнь, погибнем мы все. Мы уничтожим все – все мы. Мы с этой войной сокрушим три системы, обречем погибнуть с ними все. Но и с другой войной – мы сокрушим одну, объединенную единым врагом, систему, не щадя никого, не сохраняя ничего, – только разрушая.