Читать «Церковь гонимая и Церковь господствующая. К празднованию 1600-летия со времени Миланского эдикта» онлайн - страница 2

Миланский эдикт - это признание государства, что ему нужна Церковь и что ему должно быть справедливым в отношении своего благодетеля. Разве не ясно видна эта именно мысль в важнейших словах эдикта: "Рассматривая внимательно все способы к общей пользе и благу, мы, Константин Август и Лициний Август, между прочими, полезными по многим причинам, распоряжениями или, лучше сказать, прежде всех прочих распоряжений, заблагорассудили сделать постановление, которым охранялись бы страх и благоговение к Богу, то есть заблагорассудили и христианам, и всем отдать на произвол соблюдение того богослужения, какого кто желает, чтобы Божественное и Небесное Существо, как бы Его ни называли, было благосклонно и к нам, и ко всем, находящимся под нашей властью. Итак, водясь здравым и прямым смыслом, объявляем следующую нашу волю: пусть решительно никому не запрещается избирать и соблюдать христианское богослужение, но каждому отдается на произвол обращаться мыслью к той вере, какую кто находит согласною с собственным убеждением, чтобы Божество при всяком случае ниспослало нам скорую помощь и всякое благо...".

Текст Миланского эдикта, по суждению историков, не отличается ясностью и определенностью, но прекрасное его толкование дано самим же Константином в его отношениях к христианской Церкви. Уже из тех немногих документов, которые сохранил в своей "Церковной истории" Евсевий, видно, что пред сознанием Константина предносилось не христианство как отвлеченное религиозное учение, а Церковь, религиозное общество, corpus christianorum. Правителю Анилину он приказывает позаботиться о возвращении именно христианам кафолической Церкви всего того, что им принадлежало в каждом городе. Враги Церкви кафолической, хотя бы и выдающие себя за христиан, расположением императора не пользовались. Мильтиаду, епископу Римскому, Константин пишет: "От вашей внимательности, конечно, не укрывается то почтение мое к законной кафолической Церкви, которое заставляет меня желать, чтобы вы ни в одном решительно месте не оставили ни малейшего раскола или разделения". В письме к Сиракузскому епископу Христу император вспоминает: "Когда иные начали худо и превратно мыслить о богопочтении, уклоняться от святой и Небесной силы и рассекать кафолическую церковь, я желал остановить эту вражду". Проконсулу Африки Авлавию Константин пишет о том, как беспокоит его раскол донатистов, который может вызвать "гнев верховного Божества не только против рода человеческого, но и против меня самого, правительственному попечению которого манием Небесным вверено все земное. Я не могу оставаться вполне спокойным, пока все подданные, соединенные в братском единомыслии, не будут воздавать Богу истинного поклонения, предписываемого кафолической верой".