Читать «Центральный зомбилэнд» онлайн - страница 232

А вот их первая крупная ссора. Настоящая, с криками и битьем посуды. Причину ее он так и не вспомнил. Кажется, что-то связанное с недостатком уделяемого Лине внимания или избытком внимания, уделяемого другим зомби-девушкам. Слово за слово и обычный разговор перешел грань повышенных тонов, и они сильно поругались. В конце концов она шваркнула об пол тарелку с приготовленными для него котлетами, а он разбил два ее любимых фужера. А через полчаса они дважды реализовали инстинкт близости. И Кирилл потом еще две недели покорно смотрел ее любимые сериалы по зомби-панели.

Воспоминаний было множество. Кирилл не мог и вообразить, что где-то в его голове может умещаться столько информации. При каждой дозагрузке подкорки ему неизменно твердили, что место для данных у него заканчивается и придется что-то стирать или ужимать какие-то воспоминания в размере. Видимо, лгали. Как лгали про руки, про вымершее человечество, про Великих и про другие зомбиленды.

Кирилл вдруг очень отчетливо осознал, что весь зомби-социум на самом деле построен не на принципе отделения зомби-особей от выживших людей… Нет. В основе их общества краеугольным камнем лежало только одно понятие. И понятие сие – это Ложь. Ложь глобальная, всеобъемлющая, проникающая в каждую социальную трещину, в каждое отверстие, в каждую пору на теле общественного организма. Ложь, заразившая его, как вирус. И подобно вирусу она неизлечима изнутри данного организма, преднамеренно убившего свой иммунитет к этой лжи.

Как ни парадоксально звучало такое утверждение, но зомби-социум представлял собой основанное на лжи общество тех, кто не умел лгать. И какое счастье, что ему удалось вырваться из этого общества! Как удивительно и странно, что для этого ему пришлось научиться лгать самому.

Кирилл зажмурился. Только здесь… Только войдя внутрь сей доисторической темницы, он понял, насколько он свободен. Если бы только не было еще этих дурацких ограничителей, которые он сам для себя напридумывал. Если бы проклятый внутренний голос не шептал ему теперь при каждом сомнительном поступке и даже при каждой сомнительной мысли, что он не прав. Если бы не вытаскивал он слова вроде «совесть», «сочувствие», «жалость»… Как было бы тогда легче и проще ему с обретенной свободой. А так получается, вроде и свободен он, но не может оторваться от прежнего мира, не может теперь уже по своей воле выкинуть из памяти тех, кому он был дорог, кто на него положился или понадеялся. Даже тех, кто о нем и вовсе не знает, но за беспомощность и слепоту которых чувствует он сейчас личную свою ответственность. Не потому чувствует, что слепота эта возникла от его вины или при его участии, а оттого, что он знает об этой слепоте, а они нет…

С большим подвохом подарок всучила ему судьба. Горьковато-сладкой оказалась данная ею свобода, как та речная вода, что глотал он с жадностью вчера.