Читать «Царство. 1951 – 1954» онлайн - страница 360

— Насчет обстоятельного я бы не торопился. Это мы с тобой обстоятельные, — заулыбался заместитель председателя правительства. — Да и грамотности у него меньше, чем у Егора, такого професализма нет.

Молотов некоторые слова произносил неправильно, как говорили на его родине в Вятке, не вЫборы, а выборА, не молодЁжь, а мОлодежь. А некоторые делал неправильными в угоду Сталину. Однажды он услышал, как Сталин, выступая на одном из заседаний, произнес не «Наркомзем», а «Наркомзём», и Молотов тут же стал говорить «Наркомзём».

— Такого профессионализма, безусловно, нет, но после Сталина у нас коллегиальное управление, а значит, вместе справимся! — высказался Хрущев. — Я убежден, что Булганин подножку не поставит, а Маленков со своими заскоками может. Булганин не Маленков, — твердо заявил Никита Сергеевич. — А Егору какое-нибудь ответственное дело подберем.

— Подумаем, подумаем, — уклончиво отвечал Молотов.

— Чего же думать?! Сами знаете, что Маленков человек случайный!

— Ничего случайного в жизни нет! — глубокомысленно отозвался министр, — Маленков по сте-че-ни-ю об-сто-я-тельств председателем Совета министров стал, здесь соглашусь.

Хрущев барабанил пальцами по столу.

— С этим делом, Вячеслав Михайлович, тянуть невозможно, некуда тянуть! С каждым днем Егора уносит, ведь до чего договорился, Германию хотел отдать! А дальше что? — наседал Хрущев. — Не удержим в узде! И ведь с Берией первый друг был, не забыли?

Упоминание о Берии сделало свое дело. Молотов блеснул глазами и нахмурился:

— Твоя правда!

Несчастная Полина Семеновна, которую по счастливой случайности не уничтожили в лагерях, из обаятельной светской дамы превратилась в запуганного, забитого зверька. А МГБ, как не крути, связывали с Берией.

— Считай, решили с Маленковым, но участок работы Георгию подобрать обязаны. А то как получается — сначала Берия враг оказался, потом Маленков плохой, выходит, ко всем сталинским кадрам присмотреться следует? Плохие знаки. Надо ему весомое дело дать.

— Только не сельское хозяйство! — не удержался Хрущев.

— Не будем, — пообещал Вячеслав Михайлович. — Сельское хозяйство — твоя забота.

Молотов перевел взгляд за окно, на лес, где на деревьях совсем не осталось листьев, было безжизненно и сиротливо. Первый Секретарь придвинул ближе тарелку с пирожными и положил себе два кусочка слоеного, пропитанного сливочным кремом «Наполеона».

— Налопаюсь сладкого, пока Нина не видит, — предупредил он и принялся уминать торт.

Глядя на его аппетит, и Молотов взял себе кусочек.

«Дурацкое название — “наполеон”! Причем тут Наполеон? Кто придумал? Глупость несусветная!» — покачивал головой Вячеслав Михайлович.

Тем не менее, он с удовольствием съел пирожное. Вожди революции, основоположники марксизма-ленинизма, неумолимо смотрели со стен. Огромные портреты делали щуплого хозяина загородного особняка и выше, и мощнее. Вячеслав Михайлович испытывал чувство величия, просветления, блистал ясностью ума, эрудицией, портреты придавали ему нереальную силу, он заряжался от них энергией, по-настоящему ощущал себя Мо-ло-то-вым, а никаким не Скрябиным, чью фамилию получил от родителей и навсегда от нее отрекся во имя торжества революции! Даже после ареста жены, после сталинских унижений он оставался Молотовым и знал, что несокрушим!