Читать «Хрустальная сосна» онлайн - страница 642

Вечерняя дорога, которой не казалось конца, лежала перед нами. Красное солнце осталось позади, быстро падая в расселину между островом и высоким правым берегом. А перед нами над дорогой, над дрожащей в далекой сумеречной дымке деревней, и даже над густо лиловеющей цепью неблизких гор, перекинулась полоса облаков. И солнце, прощаясь, красило их в нежный розовато-сиреневый цвет.

- Смотри, какое чудо эти облака, - почему-то тихо сказал я. - Какой удивительный цвет…

- Как черносмородинное мороженое, - вздохнул Славка.

- Черносмородинное? А где тебе его доводилось пробовать? Неужто в нашей дыре его где-то подают?

- Нет, конечно. В Москве как-то раз. В командировке.

- В командировке…- повторил я. - В командировке - боже мой, какое гнусное слово. Командировка, командир, начальник, план, аттестация, работа… Как далеко вся эта гадость сейчас. Звонок будильника, турникет, охота за свободным вкладышем…

- Ругань начальника, - продолжил Славка. - И очередь у кассы за несколькими трешницами.

- И у кассы тоже… Ничего этого теперь нет. Словно ничего и не было - ни телефонных звонков, ни давки в автобусе. Ни-че-го. Никакой этой мышиной возни. Нет и не будет целых четыре недели. Ничего, кроме этой вечерней дороги. И сиреневой дымки заката, и свода облаков, нависших малиновой аркой над нами, и звука наших шагов в теплой пыли, и тихого позвякивания крышек на пустых флягах…

- Красиво говоришь, Женя, - улыбнулся Славка. - Ты, случаем, стихи не пишешь?

- Стихи? Да нет, даже не пробовал никогда. Жизнь - она, знаешь, как-то больше все прозой диктует…

- Да, прозы хватает… Вот, например, перед самым отъездом начальник мне ласково сказал… А! - он ожесточенно взмахнул рукой, прерывая сам себя. - Ну его к едреной матери. Всех и все - к едреной матери… Не хочу ни о чем даже вспоминать. Ты прав - ничего не надо, пусть ничего больше сейчас не будет. Только твоя вечерняя дорога.

- "Вечерняя дорога", а сам материшься, как кучер, - усмехнулся я.

- И это верно, - вздохнул Славка.

Ферма раскинулась невдалеке от дороги, чуть ближе деревни - почти сразу за кладбищем.

Мы прошли по скользким деревянным мосткам, проложенным по жидкой грязи, ровным слоем заливавшей скотный двор, и остановились у грубо склоченной будки, где помещался холодильник. Надсадно ревел дизель, питающий током доилку; под низким навесом мычали, толкались и вздыхали бурые коровы. Пожилая доярка, внимательно повертев в узловатых руках нашу бумажку с размашистой подписью председателя, налила молока.

- Выпьем, что ли, парного? - предложил я, когда мы вышли за ворота.

- Давай на дорогу отойдем, там воздух почище.

Мы поднялись на насыпь и встали около какой-то изгороди. Я откинул крышку фляги и протянул Славке. Он сделал несколько глотков и поставил ее на землю.

- Пей, не стесняйся, - сказал я. - Все равно останется, двадцать литров на тринадцать человек - это залиться можно.