Читать «Хроники Оноданги: Душа Айлека» онлайн - страница 59

— Тебе чего бабла мало? Так Барс тебя за кобчик к станции Мир подвесит. Будешь Гагариным забесплатно работать.

— Ох, господи, вот видите Кирил Александрович. Стоило только пространно и вежливо вам все объяснить как вы все поняли.

— Ты что же это, шнырь? Я Барса должен завалить?

— И проблема с вашей дочерью тут же уладится. — подхватил Слон.. — В противном случае я буду обязан выполнять самые печальные условия нашего контракта.

— Какого контракта! — рассвирипел Карась. Он бросился вперед. Перелетел через тяжелый с зеленой суконкой стол. Слон его стибрил из кабинета второго секретаря обкома. Карась всласть поплясал на этой отъевшейся роже с золотыми очками. Сапогами гвоздями подбитыми так взбил, что кожа на скулах лопнула и кровь во все стороны ручьями. Вот так бы сделал Карась. Если бы у него были такие сапоги. Если бы менты допустили его до Слона. Если бы не дочь… Как это сделать с Барсом Слон милостиво оставил на усмотрение Карася.

— Вы профессионал, Кирил Андреевич. Чтобы исправить страну, мы должны доверять профессионалам.

— Чтоб ты сдох. — ответил Карась.

— Значит договорились. — Слон блестел своими золотыми очками. — А мы завтра в Крашенинников вас и отправим. Письмо отвезете Виктору Степановичу и подарки.

Слон открыл ящики с гранатометами. На катере Карась прочитал то что Слон нашкрябал и уверился в том, что Слон самая гигантская мохноногая вша. За Дрыгу Слон предлагал Барселонову убить Карася. За 700000 и два билета на Гавайи…

Амфибии и БТР остановились у подножия холма. Карась нагонял их, съедая высокими рыжими ботинками жесткий ежик травы. Времени додумать оставалось совсем немного. С людьми Карась не мог глубоко погружаться в себя. Это значит не уважать других. На миру быть вне мира.

— Не трогает меня Барс. Что это? На Слона забил и дружбе верный или случая подходящего ждет?

Карась шел теперь вдоль борта БТР. Броня была теплой и гладкой. Карась остановился. «Я почему его не трогаю тоже понятно. Пусть и порченный, но ведь не падла со штампом. Есть надежда. Другое меня тревожит… Эхехехе. Почему ни я ни Барс до сих пор по углам сидим. Друг перед другом до конца не открылись. Неужели и нас это мутное время подмяло?»

— Кого увидели? — бодро взмахнул Карась своим затупившимся с годами баском. Барселонов, Банджо и другие пацаны смотрели вдаль, туда где Летучая терлась боками с Уйчумским трактом.

— Не поверишь. — отозвался Барселонов. Он рассматривал далекий ломаный горизонт в артиллерийский бинокль. — Орда гамбургеров Берингов пролив перешла.

— Опять фрицы что ли?

Барселонов всунул Карасю бинокль.

— Я бы не так удивился.

— Куда смотреть? — спросил Карась.

— Куда хочешь. Он везде.

Карась увидел заслонившую все окуляры белую шерсть. Такую лютую и густую что в ней можно было заблудиться.

— Переверни бинокль — посоветовал Барселонов.

Теперь Карась увидел огромного величиной в половину Ключевой сопки, белого медведя. Он шел прямо на них.

ГЛАВА 14

ЛИЗИНА НАДЕЖДА

Первыми из спасателей на руины Медвежьего Бора примчались два десятка парней из Охи. Во второй половине дня. Лиза и дети с Соколиной Горки увидели как из чахлого дырявого редколесья выехал Степанов на желто-синем мотоцикле, а за ним шли три перемазанные грязью буханки. Последняя медицинская тащила за собой передвижную полевую кухню. Лиза пришла в себя только после того как растянули привезенные палатки. Затопили кухню и дети получили по кружке горячего чаю из первосортного грузинского байхового. Того самого с опилками, а не со стружкой как высший сорт. Тогда Лизу затрясло. Чтобы никто не видел, особенно спасенные дети, она, закусив зубами согнутый указательный палец, зашла за палатку и позволила себе тихонько повыть. Насухую. Без слез. Чтобы никто и подумать не мог. Что у завуча есть не только указка, но и сердце. Это не педагогично. Лиза завыла тихо, едва слышно, единой низкой нотой. Думала о том, что надежды нет никакой. Что у них третий этаж. Сережка Родимов жил на пятом в их подъезде. Он лежал на поверхности, придавленный финским Розенлефом похожим на минибункер ядерной войны. Кранов, чтобы растаскивать завалы, не было. Их ждали к вечеру из Охи, дай Бог, дня через два из Южно-Сахалинска. Два дня… Для кого? Сережка орал как резанный, когда носилки с ним пробегали мимо Лизы. Родимов был весь в крови. Одна нога была переломана. На нее одели быструю шину из двух переломаных досок. Несли его прямо мимо детей. Лиза расставила руки, пытаясь их закрыть от этого страшного зрелиша..