Читать «Хроника великого джута» онлайн - страница 243

«В коммуне «Красный Восток» Энбекши-Казахского района коммунары поймали на полях единоличницу Есютину, которая срезала колосья. Женщину предали судебным органам. Но милиция ее освободила. Есютина дочь кулака, муж ее и братья расстреляны за участие в бандах. Мы имеем явного классового врага, который на деле подрывает наше колхозное производство. Мы не наносим достаточно решительного удара классовому врагу».

О бывшем первом секретаре говорили осторожно, с опаской.

«Мы слишком доверились авторитету тов. Голощекина… Тулепов на каждом заседании бюро восхвалял тов. Голощекина, говорил о его безукоризненном марксизме-ленинизме и т. д.» (Яндульский).

«Как же можно было выступать против авторитета Голощекина?» (Беккер).

Разумеется, не забывали и о самокритике.

«Было бы смешно думать, что мы не знали, что животноводческое хозяйство идет вниз, что оно движется с катастрофической быстротой. Это мы знали, но у нас, как у меня, так и у других товарищей из руководства, не хватило большого мужества поднять голос и указать на это… Боязнь ярлычков» (Дж. Садвокасов, член бюро Крайкома).

Измухан Курамысов и в покаянии повеселил публику:

«Я заслуживаю больше упреков (чем Исаев), ибо моя роль была специфической ролью популяризатора линии старого руководства. Больше всех, активнее всех, чаще всех и неправильнее всех именно я ставил эти вопросы (смех)».

Пленум признал, что главными причинами разрухи были не «вредители», не «классовые враги», а «ошибки и извращения» политики партии. Будто бы не политика партии вела к этим «ошибкам и извращениям» (которых-то, по сути, и не было, поскольку в глазах обманываемого всегда народа, ну, и для «низовых» работников «линия партии», как и ее провозгласители, возносились на сакральную высоту, где как бы и не могло существовать никаких ошибок).

Делегаты пленума славили ЦК ВКП(б), который своим решением от 17 сентября 1932 года «решительно исправил неверную политику Крайкома и наметил правильный путь развития животноводства».

ЦК ВКП(б) «решительно исправил» эту политику почему-то лишь тогда, когда скот был почти полностью уничтожен, а народ повымер и разбежался. Каганович, олицетворявший ЦК в специальной комиссии по Казахстану, решил, что теперь-то (когда ничего не осталось) можно позволить колхозникам зерновых районов держать по 2-3 коровы, 10-20 баранов, 10-20 свиней и поросят, а в скотоводческих районах – до 100 овец, 8-10 коров, 3-5 верблюдов, 8-10 табунных лошадей. Почему же раньше не дозволили этого, когда и люди были живы и скот цел?!

Комментарий к стенографическому отчету Шестого пленума написан в духе времени. Вновь говорится о гигантских успехах, о том, что последствия перегибов полностью ликвидированы, что сотни тысяч бывших откочевников теперь хозяйственно устроены и об откочевках остались лишь тяжелые воспоминания. И что животноводство Казахстана уже «невиданными темпами идет на подъем»…

Снова обманывали себя громкими фразами…

* * *

Мекемтас Мырзахметов вспоминал:

– Весной 1933 года семенное зерно не доверяли сеять людям. Они бы просто-напросто съели его. В тот год над полями летали самолеты – с воздуха засевали хлеб. В том месте, где самолет разворачивался и зерна падали на межу, как куры, копошились в земле голодающие. Множество людей…