Читать «Хроника великого джута» онлайн - страница 2

– Вот такие самые первые воспоминания детства… Выжили только потому, что отец – он грамотный был – и дядя работали в потребсоюзе… А потом я немного подрос. Тридцать четвертый год помню довольно отчетливо. Мы по-прежнему жили в Тургае. Людям полегче стало; тем, кто уцелел, помогали продовольствием. Привозили откуда-то… Но вообще трудно еще жилось. Появились у нас в Тургае ссыльные (казахи выговаривали это слово – ссельные). Убийцы Кирова. Человек тридцать, разных национальностей. Голодные, страшные, работы им никакой, бродят кучей по улицам. Детишки, конечно, сбегались на них смотреть. Однажды и я пошел, забыл про наказ бабушки. Тут они за мной и погнались – двое или трое огромных мужиков. Напугали до смерти, не знаю, как и ноги унес. У самых ворот догнали, но дядя и бабушка отбили. Спасли…

Перед войной, когда мне было уже лет десять, как-то поехали мы на арбе за топливом. Кустарники, камыши, сухая трава – все в топку шло. Едва выехали за город, деревянные колеса стали скрипеть, переваливаться через что-то. Почва вроде ровная, песок-а тяжело едется. И этот скрип – странный, нехороший, слух режет. Я соскочил с телеги, а в песке кругом кости. Кто их тут разбросал? Рвем траву, собираем сухие ветки – и всюду кости, кости. Или на поверхности валяются, или чуть-чуть песком занесло. Потом черепа стали попадаться, человеческие. Да это же люди, думаю, сколько же их здесь полегло? Дома рассказал. Старшие пояснили: это голодные в город шли и умирали по дороге. Хоронить их было некому, так и лежали кругом мертвецы…

А мы все время за городом: то траву косишь, то дрова собираешь, то играешь где-нибудь на сопках – мальчишки ведь не успокоятся, пока все вокруг жилья не разведают. Так, веришь или нет, весь Тургай был в кольце человеческих костей. Должно быть, обессиленные люди сходились, оползались к районному центру, надеясь хоть там раздобыть съестное и уберечься от голодной смерти…

А мы так и не вернулись в свой аул. Некуда было возвращаться…

Мы курим. Лицо моего собеседника как и прежде бесстрастно, будто Говорил он мне обычные вещи. Лишь взгляд отрешен…

– …Бывает, задумаешься о том времени, и вспоминается Габит Мусрепов. Мы познакомились году в 58-м, когда нынешнего классика казахской литературы почти не печатали. Обвиняли его тогда в различных идеологических прегрешениях и даже из партии исключали на довольно долгое время. А я был в ту пору молодым редактором в издательстве. Однажды Габеке подзывает меня к себе. «Ты откуда, джигит?» – «Из Тургая». – «Тем лучше… Пойдем-ка со мной, узнаешь кое-что про свой Тургай».

Был он в хорошем настроении, шутил, несмотря на все передряги. Сейчас думаю: потому и смеялся, что силен был духом, не хотел поддаваться своим критиканам. И, наверное, под настроение рассказал он мне тогда смешной случай.

«Летом 34-го было дело… – В глазах веселые искры, улыбается, и вдруг помрачнел, сделался угрюмым. – Голодно кругом, народ истощен, продпомощи не хватает, хозяйство в упадке. Крайком направил меня в Актюбинск. Приезжаю, а в обкоме все страшно перепуганы. В чем дело? Оказывается, Киров к ним едет.