Читать «Хранитель равновесия. Проклятая невеста (publisher: SelfPub)» онлайн - страница 9

Наргис ступила на узорчатую плитку двора и окинула взглядом цветочные часы, посаженные у стены. Венчики тамариссы поднялись, значит, день едва перевалил за полдень. Можно не торопиться. Да разве ей хоть когда-нибудь и куда-нибудь нужно торопиться вообще? День проходит за днем, похожий на все, что были до него, и на те, что еще будут. Занятия рукодельем, прогулки по саду, поездки в бани или на рынок – вот и все, что заполняет дни светлейшей Наргис ир-Дауд. Может, потому и кричит в клетке маленькая птичка, жалуясь на жизнь, что ей знакома та же тоска? Птичке кажется, что Наргис свободна, если может расправить руки-крылья, а на самом деле у нее просто клетка больше.

Но мысли, подобные этой, следовало гнать, и Наргис милостиво улыбнулась, пожелала добрых долгих дней почтенной Гюльбешекер и проследовала за ней в прохладу мраморных покоев, выстроенных над знаменитыми бассейнами. Скинула одежды, отдав их банщицам, сняла тяжелое золото ожерелья и браслетов. И вошла в прохладную чистейшую воду, сквозь которую виднелось узорчатое дно, зелено-голубое, расписанное белыми цветами и золотыми рыбками. Проплыла от края до края, не боясь намочить собранные в узел волосы – все равно их мыть, и перевернулась на спину, наслаждаясь кратким счастьем свободы, пусть даже не настоящей, а взятой взаймы у ласковых струй воды.

Потом ее все-таки уговорили выйти наверх, и Наргис согласилась, зная, что самое приятное только начинается. Банщицы и служанки хлопотали, втирая в ее кожу душистые мази, расчесывали волосы, умащая их драгоценными снадобьями из Коруны и Офиры, подрезали, подпиливали, а потом шлифовали ногти на руках и ногах. Смыв с ее тела очередное зелье вместе с волосками, ахали восхищенно, прицокивая языками, и Наргис даже не злилась, потому что сама знала – красива. Льстивые похвалы платных банщиц врут, конечно, зато не врут завистливые взгляды, не врут зеркала и гладь воды. Да и братец Надир не зря считается одним из красивейших юношей Харузы, а ведь его красота – отражение Наргис.

И день мог бы стать гораздо приятнее, чем казался с утра, когда она проснулась в поту, мучимая дурным, но не запомнившимся сном, однако вышло иначе. Наргис, уже промывшая волосы, разомлевшая и распаренная в горячей воде, истомленная умелым массажем, снова спускалась в бассейн, когда у другого бортика, над которым стояла увитая цветами решетка, послышались голоса.

– Неужели сама здесь? Ах, Лейлин, ты только подумай! Как ей не стыдно людям показываться на глаза? Отродье темных джиннов, дочь греха!

– Тише, Сарина, не дай Свет, услышат. Да и вдруг она не виновата? Такая юная, что она может знать о грехе? Моя дочь в ее возрасте еще не понимала, чем мужчины отличаются от женщин.

– Ох и дурочкой тогда была твоя дочь, Лейлин! В двадцать-то лет не знать об этом!

– Кто дурочка, моя дочь – дурочка? Воспитывать надо как следует, тогда девушка будет целомудренной и стыдливой! Тс-с-с-с… А правда, что у нее на теле тайные знаки? Как же она тогда не стыдится ходить в баню?

Плеснув водой, Наргис перевернулась на спину, прислушиваясь из ленивого любопытства и искренне посочувствовав несчастной, попавшей на грязные языки. А женщины с упоением продолжали: