Читать «Хочешь выжить - стреляй первым (СИ,с издат.обложкой)» онлайн - страница 31

"Дубль два. Джек Льюис, пройдите, пожалуйста, к помосту. Нам необходимо переснять сцену с вашим повешением".

Третий путь был самым простым, и в тоже время самым сложным. Просто взять и поехать в направлении железнодорожных путей через равнину. Если держаться правильного направления, то по выражению Лоутона, "морда твоей лошади уткнется в рельсы через четыре-пять дней". А там уж как повезет. Можно встать на пути паровоза, а можно вскочить на тормозную площадку вагона, когда поезд резко снижает скорость, например, при крутом повороте. Лучше, конечно, найти станцию. Но трудность этого пути, заключалось не в способе посадки на поезд, а в поисках воды. Места, по которым придется ехать, по большей части, пустынные, неисследованные.

"В этих местах я проскочу незамеченным, но только вот что делать с водой? Взять запас. А если собьюсь с пути?".

— Чего задумался, парень? Едем с нами! Знаешь, что говорят про Додж — сити?! "Здесь можно нарушить все двенадцать заповедей и умереть. И всё в один день". Так я тебе вот что скажу, Абилин не хуже. Сначала, как следует, отмокнем в ванне. Потом переоденемся во все новое и в салун. Пропустим несколько рюмочек, пообедаем, а там уже каждому свое. Я — за игорный стол, а ты с парнями — в танцзал. Они большие любители вскапывать пол мотыгой с ситцевой королевой!

Я посмотрел на него вопросительно, пытаясь одновременно понять, что может означать эта странная фраза.

— Слушай, Джек, я все время забываю, что ты русский. Это чисто ковбойское выражение означает: танцевать с женщиной. Хотя, по правде говоря, топтание на месте, стуча каблуками в пол, вряд ли можно назвать танцем. Уж поверь мне, я успел кое-что повидать в жизни. Как-то я был приглашен на свадьбу дочери мирового судьи. Так вот там…

Все же я решил рискнуть, избрав третий путь. Еще сутки я пропутешествовал с ковбоями, а утром расстался с ними. Честно говоря, трое суток в седле здорово меня вымотали. Если бы не большая часть второго дня, проведенная на кучерском сиденье, рядом с Лоутоном, я бы просто сейчас рухнул на землю и лежал целую неделю, не двигаясь. Болела каждая клеточка тела. Горела грудь. Даже заныло раненное плечо, хотя я уже думал, что больше не придется вспоминать о нем, но, несмотря на боль, настроение у меня было приподнятое. Со слов Лоутона, я узнал, если погоня не настигает беглеца в первые сутки, то власти поиски прекращают, переходя к стандартным мерам. Расклейке розыскных листков. Повышению награды за голову. Если я все правильно понял, мне ничего не угрожает до тех пор, пока буду придерживаться безлюдных мест и объезжать населенные пункты. Правда и помимо закона на Западе хватало опасностей, но тут совсем другое дело. Кто кого опередит. Напряженность за эти дни постепенно сошла, и я мог позволить себе несколько расслабиться. Около двух часов прошло, как я расстался с ковбоями. Хотя проспал восемь часов, отдохнувшим я себя не чувствовал. Глаза слипались. Лошадь, словно почувствовав мое состояние, сама перешла с легкого галопа на шаг. Я пытался бороться со сном, но видно в какой-то момент проиграл бой, закрыв на мгновение глаза. Проснулся оттого, что лошадь встала. Судя по положению солнца, спал часа полтора, не меньше. И как только не грохнулся с лошади и не свернул себе шею? Скорее всего, тут опять было дело в навыках тела настоящего Джека Льюиса. Мозг отключился, предоставив всю власть инстинктам и навыкам бандита, который всю свою сознательную жизнь провел в седле, чего нельзя было сказать обо мне. Мои навыки работы с лошадью, как Евгения Турмина, ограничивались только полутора месяцами общения с этими животными. Эта командировка стояла особняком от обычных заданий, которыми мне обычно приходилось заниматься. Во-первых, я впервые участвовал в составе такой большой группы, а во-вторых, мне пришлось вплотную иметь дело с лошадьми, с которыми до этого практически не приходилось сталкиваться. Нас забросили в одну из восточных стран, где четверть территории приходилось на горы. Мы занимались тем, что сопровождали и охраняли караваны, пересекающие границу через горы, как в одну, так и в другую сторону. Тропа представляла собой узкую полоску, очень крутую и временами, из-за погодных условий, почти непроходимую. Только там я узнал, что испытывает человек, едущий на лошади на высоте ста метров, когда неожиданно животное оступается, а его копыта начинают съезжать все ближе и ближе к пропасти. Сердце замирает, а ты начинаешь молить творца, чтобы пронесло. Раньше подобные воспоминания бередили душу, а вот теперь я не почувствовал того душевного трепета, как раньше, словно и не со мной это происходило, а с кем-то другим.