Читать «Халулаец» онлайн - страница 144

Правда, этот факт не сильно согревал Зоино сердце. То ли из-за этой нервотрепки, то ли еще из-за чего, но после пятидесяти здоровье Зои накренилось. Эти затруднения, плюс возраст, положили конец писательским выкрутасам Семена Абрамовича. Он остепенился, и семья, наконец, зажила нормальной пожилой жизнью. Яков и Герман к тому времени кончили уже университет и вовсю жили отдельно, совершая карьеру. В шестьдесят три года у Зои вылез рак. Сначала он вылез в груди, а потом, как лесной пожар, распространился по всему организму. Семен Абрамович переехал жить в больницу. Держал Зою за руку. Молча задыхался в туалете. А умирающая Зоя смотрела на него и вспоминала его измены. Когда постоянно больно или невесомо, если морфий, в голову лезет либо дрянь, либо самые яркие моменты жизни.

Так уж получилось, но самыми яркими моментами Зоиной жизни стали измены мужа. Перед смертью она позвала к себе сыновей, выставила Семена Абрамовича за дверь и о чем-то долго говорила с Яковом и Германом. Семен Абрамович не придал этому значения. Он был убит горем, чтобы теряться в догадках. Через три дня Зоя умерла. В тот год «Северное» было закрыто на расширение, и ее похоронили на «Банной горе». Через год сыновья поставили маме мраморный памятник. Они взяли его на себя и не позволили Семену Абрамовичу вмешиваться. Когда памятник был установлен, муж купил четыре гвоздики и приехал на кладбище. Был июль. Погост цвел липой и ромашками. Походкой снова безутешного мужа Семен Абрамович подошел к Зоиной могиле. Поднял глаза. Прочитал надгробную надпись. Вскрикнул.

На памятнике было написано: Здесь лежит Зоя Моисеевна Шлихтер, она была отличной матерью, хорошей женой, но замуж могла бы выйти и поудачнее. Оскорбленный Семен Абрамович стал звонить сыновьям. Сыновья сказали, что надпись — мамина предсмертная воля и цензуре не подлежит. Расстроенный вдовец убежал с кладбища и провел бессонную ночь, изобретательно ворочаясь в постели. Утром он вернулся на могилу с гвоздем. Присев у надгробия, Семен Абрамович нацарапал: Зоя, ты не права. Если подумать, я тоже мог бы жениться поудачнее.

Прошел месяц. Семен Абрамович немного успокоился, купил богатый венок и снова приехал к жене на могилу. Под его надписью красовался ответ: Если бы молодость знала, если бы старость могла... Суеверный ужас охватил Семена Абрамовича. На кладбище не было ни души. Тихо качались липы. Мир вдруг показался ему таинственным, как в детстве. Сбегав в машину за отверткой, он постоял над могилой и решил промолчать. А потом нанял гравера и убрал переписку. А надпись жены оставил. Пусть будет. Чего уж теперь...

Анютины глазки

Евгений Борисыч любил гулять где попало. Не все любят гулять где попало. Некоторым подавай культуру, парки ухоженные, досуг и архитектуру. «Зарядье» какое-нибудь, Петербург, столичные штучки. Есть такие, знаете, морщеносые люди, у которых на лице провинция, а в душе — Москва. Евгений Борисыч был иного заквасу. Ему нравилась Пермь, как собственная левая рука. Левая, конечно, не правая, многого не умеет, но без нее как-то неуютно. Кто-то может подумать, что такое отношение к городу Евгений Борисыч из чего-то вынес. Например, в Перми с ним случился невозможный роман, и поэтому Евгений Борисыч любит везде гулять и всем любоваться. Или наоборот, тут у него умер самый дорогой человек, и город превратился в памятник не художественного, а экзистенциального значения. А может, он в Перми просто всю жизнь прожил: юнел, молодел, зрел и старился. Пшеничный такой колосок, тем более что Евгений Борисыч был русоволосым.