Читать «Халулаец» онлайн - страница 106

— Хочешь сказать, в тебе есть мерзость?

— Сколько угодно!

— Например?

— Я грызу ногти, редко моюсь, пью и громко пукаю.

— Это я и так знаю. Что еще?

— Этого мало?

— Мало. Не будешь же ты пукать при моих родителях?

— Да, это перебор. Хотя...

— Без хотя. Надо что-то идеологическое...

— В смысле?

— Ну, мой отец любит Путина, ненавидит наркотики, геев и либералов.

— Геем я точно не смогу быть.

— Зато ты сможешь их любить. И не любить Путина. И любить наркотики. И... Я поняла!

— Что ты поняла?

— Ты должен стать либертарианцем!

— Очнись, Ната. Я и есть либертарианец. Не переживай так. Просто положись на меня.

И она на меня положилась. Я потрясающий человек, на самом деле. На меня кто угодно может положиться, и я не подведу.

В субботу мы с Натой приехали в Краснокамск. Краснокамск как Краснокамск. Зелень и наркотики. Родители Наты жили в десятиэтажке, которых тут не так уж много. Камерный город. Зимой напоминает гараж Курта Кобейна. Я вырядился, конечно. Пиджачок набросил. Джинсы состирнул. Побрился. Пуховик почистил. Надушнялся китайской водой «Армани Спорт». Неправдоподобно было бы, если б я бичом оделся.

У подъезда Ната взяла меня за руку:

— Альберт, я волнуюсь. Я никогда не обманывала родителей.

— Даже когда девственность потеряла, правду рассказала?

Ната покраснела. Жутко мило у нее это получилось.

— Нет. Но это не считается.

— Пифагор бы с тобой поспорил.

— Почему Пифагор?

— Ну, он вроде как отец логики. Твой Степан в курсе, на какие жертвы ты ради него идешь?

— Нет. Он и про тебя не знает. Степа страшно ревнивый.

— Слушай, я подмерзаю. Пошли уже?

— А ты не хочешь еще покурить?

— Я только что покурил. Возьми себя в руки, сопливая девчонка!

Я зачем-то охватил Натины щеки ладонями и заглянул ей в глаза:

— Все нормально будет, принцесса. Я навсегда оттолкну твоих родителей от себя.

Сказал и подумал: как же странно я время провожу? Ну да чего не сделаешь ради друга.

— Ладно. Пошли.

Ната тряхнула головой и приложила ключ к домофону. На лифте мы поднялись молча. У меня в руках был торт с бантиком. Вдруг я заметил, что тереблю бантик. Я тут же перестал его теребить. Бантики теребят те, кто нервничает. А я не нервничаю. Я никогда не нервничаю. Чего мне нервничать? Мне вообще наплевать.

На площадке нас встретили родители. Андрей Иваныч и Клавдия Николаевна. Ну, или папа и мама. Поздоровались сердечно. Калейдоскоп улыбок. Иваныч, конечно, руку полез жать. Сжал. А я такой: ой, вы мне делаете больно! И чуть торт от потрясения не уронил. Иваныч поморщился. В неженки сразу записал. Неженок никто не любит. Даже сами неженки думают о себе как о брутальных альфачах. Прошли в квартиру. Советская опрятность. Ламинат. Люстра богатая. Без ковров.

Клавдия Николаевна: Идите мыть руки и за стол.

Помыли. Ната шепнула мне на ухо: «Ой, вы мне делаете больно. Гениально». Я усмехнулся. Наконец сели за стол. Пока ели, обменивались общими фразами. Когда подали кофе, начался допрос.

Андрей Иваныч: Степан, а ты чем занимаешься? Давно встречаешься с нашей Натальей?

На римскую прямоту я обычно отвечаю галльской двусмысленностью, но тут надо было бить в лоб.