Читать «Халулаец» онлайн - страница 10

Был в том классе и третий мальчик — Рома Попов. Он был чем-то средним между Сашей Новиковым и Андреем Репиным. Положа руку на сердце, он вообще был средним. Среднего достатка, средних отметок, среднего положения в классе. Но кому интересны внешние проявления характеров? Расскажу лучше о начинке.

Саша Новиков был начинен кропотливостью, любованием и незлобивостью. Из таких ребят получаются отличные экскурсоводы, библиотекари, программисты, работники конвейера. Он был талантлив в том смысле, что легко распознавал чужой талант. То есть Саша был начинен хорошим вкусом, проклюнувшимся как из воспитания, так и из генетической наследственности. А может, про генетическую наследственность я заблуждаюсь, потому что мало в этом понимаю. Саша был не совсем мечтательным ребенком, но он был достаточно мечтательным, чтобы остановиться возле клумбы и десять минут наблюдать, как шмель опыляет цветок. Вообще, в его облике присутствовало что-то от жертвы. С одной стороны, приманивал тиранов, с другой — рыцарей.

Как вы понимаете, тираном был Андрей. Он вел себя как взрослый человек, если бы взрослый человек стал ребенком. Подозреваю, что мальчишка копировал отца. Он громко говорил, отбирал булочки в столовой, стукал одноклассников без причины, но больше всего Андрею нравилось их превосходить. Например, он быстрее всех бегал, выше всех прыгал, ловчее всех лазил по канату. В его речи чаще всего проскальзывало слово «неудачники». Конечно, «неудачниками» были не все. Главным образом, неудачником был Совенок. Я подозреваю такую связь: отец утверждался за счет Андрея, Андрей утверждался за счет Совенка. Если б мне предложили снабдить Андрея профессией, я бы снабдил его званием сержанта в каком-нибудь дремучем полицейском участке, где по пятницам принято пытать задержанных. Однако я понимаю, что люди меняются, и поэтому, в противовес предыдущей должности, я бы поместил Андрея на ринг, где «неудачники» определяются в лоб.

Рома Попов, которого я нелестно назвал средним, внутри средним не был. Его начинку целиком и полностью определил роман Вальтера Скотта «Айвенго». В силу возраста Рома был не способен рационализировать свою рыцарскую природу, отчего не только не мог ее развивать, но и не мог ей сопротивляться. То есть он неплохо ладил с Андреем и был равнодушен к Совенку, однако стоило Андрею насесть на Совенка как следует, и Рома тут же чувствовал потребность его защищать. Из таких Ром получаются пламенные революционеры, красиво умирающие на глазах у прекрасных декаденток. Романтизм, впитанный в детстве, когда ему невозможно сопротивляться, с течением лет приобретает хронический характер, если вовремя не изжить его здоровым цинизмом. Как правило, перезрелые романтики ни на что не годны, кроме своевременной смерти и таскания на плечах образа надмирной красоты человеческого духа. Наверное, именно поэтому все большие романтики давно живут исключительно в легендах.