Читать «Франц, дружочек...» онлайн - страница 2
Жан Жене
— Но это же воровство!
— Ну и что?.. Я, к вашему сведению, вор и есть.
—
А кроме того, он был поэтом, как Вийон, хотя, в отличие от последнего, его нисколько не влекло «нежное женщин тело» и любил он только отпетых парней. Что ж, бывает. Меня обещали познакомить с ним, как только он выйдет из тюрьмы, куда он попал за очередную кражу книг. Хорошо, познакомимся.
Правда, мне говорили о нем как об одном из тех оригиналов — слово «маргинал» еще не было в ходу, — каких нередко можно встретить между Латинским кварталом, где по книгам учатся, и берегом Сены, где книги продают, и которые книги же и воруют. Мне, провинциалу, никогда недоставало сил сразу после убогого ужина уединиться у себя в комнате, и оттого я хорошо знал эту породу людей. Ее всегда тянуло к студенческой братии, тем более что та постоянно обновлялась и каждый новый набор можно было снова и снова очаровывать экзотикой, на которую так падка неопытная молодежь. Очарование разбивалось о стоимость поэмы, отпечатанной за счет автора, и первая попытка выклянчить сто франков предвещала скорый конец только зародившейся дружбы… Того поэта из книжной лавки Жибера-младшего Тюрле прозвал «Корнелем»; по его словам, «Корнель» водил знакомство с Фердинандом Лопом — эдаким шутом с ясным взглядом и лукавой усмешкой, забавлявшим весь Латинский квартал; приехавшие учиться в Париж дети провинциальных нотариусов, насмехаясь над ним, и не подозревали, что он живет за их счет.
Между тем в «Аксьон франсез», где я нашел временное идейное пристанище, не терпели студенческий дух, ибо усматривали в нем налет буржуазной распущенности и полагали, что он отвлекает от истинных проблем. Сексуальные извращения считались здесь позором. Тюрле же написал передовицу в большом иллюстрированном журнале, где поднимал эту тему на щит.
Покажи он мне тогда неизданные произведения бунтаря «Корнеля», я не уверен, что они бы меня взволновали. Год спустя один журналист, завсегдатай Латинского квартала, достал из кармана — где они, возможно, провалялись бы еще долго, не начнись в это время шумный процесс, — стихи Жене из тех, что ходили по рукам:
Это похоже на Жене, но все же не Жене или уже не Жене, такое у него не редкость. «Смертник» еще спит. Но охранник «бесшумной походкой» уже бродит вокруг.
В августе того же 1942 года я провел с Роланом Лауденбахом несколько дней в Вире, где изголодавшемуся парижанину предоставлялась возможность наконец насытиться вволю. Однажды мы заговорили о Корнеле, и Лауденбах вспомнил, что так называемый «Корнель» Тюрле выражал желание познакомиться со мной и расспросить меня о греческой трагедии. Ему сказали, что я хорошо осведомлен в этой области и могу представлять «Бессмертные страницы Эсхила» Жана Кокто. Кокто уверовал в мою эрудицию, после того как я высказал при нем некоторые соображения о греческом театре, которые возникли у меня, еще когда я делал доклад на заседании научного общества в коллеже иезуитов, где я учился.
