Читать «Форпост «Надежда». Повести и рассказы» онлайн - страница 2

- А автопортреты? - спросил Гелий.

Лукаво прищурясь, Кирилл осмотрел клетчатую, в старой ковбойке, широкую спину знаменитого художника Гелия Команова и сказал:

- Автопортрет - это значит автовзгляд, который, я считаю, почти всегда ошибочен. Верен только взгляд со стороны, и даже не один взгляд, а нечто среднее, выведенное из множества взглядов, потому что…

Он приготовился развивать эту пришедшую мысль дальше - она понравилась ему, - но Таня вдруг возмутилась:

- Рационалист! Математик! Да как ты можешь сейчас об этом говорить!

- А о чем надо говорить?

- Надо молчать! Если нет ничего больше, только вот это, - она сделала такой жест, как будто хотела охватить сразу все: небо, солнце, поле, рощу, речку, воздух, - тогда надо молчать! Молчать и думать о том, о чем никогда не думаешь в городе.

Художник хмыкнул.

- Пожалуй, Таня права.

- Пожалуй, Таня права всегда, - весело отозвался Кирилл, - но ты-то, мой старый школьный товарищ, становишься на сторону женщины… пусть даже она права!

Они дошли до конца тропинки, прошли сквозь кустарник и оказались на маленьком, поросшем травой уступе, нависшем над песчаной отмелью, треугольником уходившей в реку. Березовая роща на том берегу отсюда казалась уже не пятном, а стала бело-зелеными деревьями, и у каждого был свой возраст, характер, и была своя судьба.

Остановившись, художник снял с плеча этюдник и почти застенчиво произнес:

- Это здесь…

Несколько минут все трое молча смотрели на рощу, как будто открывая в ней все новые и новые черты. Потом с неожиданной твердостью Гелий сказал:

- Вы помните, когда я уговаривал вас ко мне приехать, единственным условием было…

- Да, да, - поспешно ответила Таня. - Мы уходим. - Она потянула Кирилла за руку.

- Возвращайтесь часа через два-три, пойдем готовить обед.

Художник остался один, он не любил, когда кто-то смотрел, как он работает. Не спеша, с удовольствием, он опустился на траву, раскрыл ящик этюдника, вдохнул запах красок и снова посмотрел на рощу, которая теперь, и в это утро, снова, конечно, была совсем другой и новой…

А Таня и Кирилл все дальше уходили по тропинке, вьющейся в кустарнике вдоль берега, повторяя все причудливые извивы русла реки.

Там, где тропинка поднялась на холм, возвышающийся над речкой, они нашли бревно, втащенное сюда кем-то, не пожалевшим сил и труда, и уселись на него, наслаждаясь утром, солнцем, летом и тем, что теперь долго можно было быть вместе. Отсюда все было видно: и рощу, и маленькую фигурку художника вдали. Художник уже установил на треноге этюдника раму с холстом. Еще какой-то человек в старомодном парусиновом костюме сидел на том берегу с удочкой.

- А я-то думала, что здесь нет никого, кроме нас троих, - удивленно проговорила Таня. - Ведь сейчас посмотрит на тебя, узнает и придет просить автограф. - Шутливо-ласково она погладила его ладонь.

Они помолчали и оба сейчас думали об одном. Обоим было трудно поверить, что впереди - дни, наполненные непривычной безмятежностью и покоем, но оба уже знали, что не ошиблись, приняв приглашение художника провести отпуск в его местах, в его доме, а не где-нибудь еще. Им было хорошо.