Читать «Философы от мира сего. Великие экономические мыслители: их жизнь, эпоха и идеи» онлайн - страница 26

Предположим на мгновение, что наш путешественник отправился с визитом на оловянные рудники в Корнуолл. Там он увидит спускающихся в темные дыры шахт горняков; достигнув дна, они извлекают из-за пояса свечу и ложатся вздремнуть до тех пор, пока она не прогорит. Два или три часа работы — и очередной перерыв, за который они как раз успевают выкурить трубку. Труду уделялось времени не больше, чем безделью. Но если бы наш герой переместился на север и отважился погрузиться в шахты Дарема или Нортумберленда, его взору предстала бы совсем иная картина. Там голые по пояс женщины работали бок о бок с мужчинами, иногда они были измождены настолько, что напоминали скорее тени, нежели человеческие существа. В ходу были дикие и жестокие обычаи. Внезапно возникавшие сексуальные потребности удовлетворялись в заброшенной шахте неподалеку. Не видевшие света на протяжении зимних месяцев дети от семи до десяти лет работали наравне со всеми и терпели всяческие унижения — шахтеры платили им жалкие гроши за то, чтобы те передвигали полные угля вагонетки. Беременные женщины волокли ящики с углем, словно лошади, и нередко рожали прямо в темноте пещеры.

Такая насыщенная, подчиненная традициям и полная страдания жизнь протекала и за пределами шахт. И на поверхности земли даже самый наблюдательный путешественник вряд ли заметил бы признаки порядка, гармонии или хотя бы намек на замысел. Во многих областях страны толпы сельскохозяйственных работников слонялись в поисках хоть какого-нибудь заработка. В период сбораурожая из валлийских высокогорий спускались группы"древних бриттов", как они себя сами называли; .иногда на всю честную компанию приходилась одна неоседланная и необузданная лошадь, но чаще всего не было и этого. Зачастую лишь один представитель группы говорил по-английски — он мог служить посредником между толпой и господами фермерами, которым пришельцы желали помочь в сборе урожая на их землях. Неудивительно, что оплата труда была смехотворной, иногда не выше шести пенсов в день.

Наконец, если бы нашего незадачливого странника занесло в город, где процветали мануфактуры, он увидел бы другие, не менее странные вещи. Опять-таки неподготовленному зрителю они едва ли напоминали о порядке. Путешественник, скорее всего, восхитился бы выстроенной в 1742 году фабрикой братьев Ломб. Длина огромного по тем временам шестиэтажного здания была равна 500 футам, а находившиеся внутри машины, если верить Даниелю Дефо, состояли из"26 586 колесиков, совершавших 97 746 движений, и производили 73 726 ярдов шелковой нити за каждый оборот водяного колеса, то есть за двадцать секунд". Не менее впечатляли и дети, проводившие у машин по двенадцать и четырнадцать часов за смену. Они варили себе еду на грязных паровых котлах и поочередно спали в бараках. Говорили, что постель там никогда не успевала остыть.

Странный, суматошный, жестокий — таким представал этот мир в восемнадцатом столетии, таким кажется он и сегодня. Тем более поразительно, что он встраивался в возведенную доктором Смитом систему нравственной философии и что ученый уверял, будто видит в окружающей действительности очертания великих, полных смысла законов, сплетающихся в единое и возвышающееся над всем остальным целое.