Читать «Философы от мира сего. Великие экономические мыслители: их жизнь, эпоха и идеи» онлайн - страница 177
Роберт Луис Хайлбронер
Вряд ли стоит слишком подробно останавливаться на том, что произошло потом. В ужасную последнюю неделю октября 1929 года рынок лопнул. Брокерам на фондовой бирже могло показаться, что сквозь окна на них обрушился Ниагарский водопад, — рынок охватило неконтролируемое стремление сбыть все, что было на руках. Доведенные до отчаяния, они рыдали и рвали на себе воротнички. Они исступленно наблюдали за тем, как колоссальные состояния таяли, словно крученый сахар, и срывались на хрип в попытке докричаться до покупателей. Невеселые шутки той поры содержат немалую долю истины: говорили, что к каждой акции "Голдман Сакс" прилагался бесплатный револьвер, а при заказе номера в отеле клерк интересовался, нужна вам комната для сна или выпрыгивания из окна.
Истинный масштаб катастрофы стал ясен лишь после того, как пыль улеглась. В течение двух безумных месяцев рынок растерял все, что успел нажить за два замечательных года, — 40 миллиардов долларов исчезли, словно их никогда и не было. К концу трехлетнего периода от 21 000 долларов, накопленных незадачливым инвестором на бумаге, осталась лишь пятая часть; от семи реально сбереженных им тысяч осталась едва ли половина. Выяснилось, что мир будущего, где каждый человек становился богачом, был всего лишь приятным наваждением.
Сейчас кажется, будто произошедшее было неизбежным. Рынок опирался на ссуды, за сохранность которых никто не мог поручиться. Фундамент величественного дворца благополучия состоял сплошь из плохо закрепленных балок гнилой древесины. Да, формула Раскоба была безупречна с арифметической точки зрения, но она не учитывала, что сберегать 15 долларов при средней зарплате в 30 не так-то просто.
Без всяких сомнений, потоки национального дохода производили впечатление своим объемом, но стоило проследить за направлением тысяч крошечных ручейков, как становилось ясно, что выгоды от них распределялись крайне неравномерно. Двадцать четыре тысячи семей, расположившихся на вершине общества, получали доходы, втрое превышавшие достаток 6 миллионов самых бедных домохозяйств. В среднем те, кому повезло, жили