Читать «Филозоф» онлайн - страница 36

Галкин взял один пистолет в руки, отщелкнул кремень и, хладнокровно поправив пальцем порох на полке, как бы прицелился в стоящих.

Хозяин попятился первый и вышел за дверь, а вслед за ним двинулся и лакей. Но с порога он выговорил дерзко и грозя пальцем:

— Сейчас доложу графу, и мы вас тут, хоть вы и офицер, обучим светскости на всю вашу жизнь!

Какой-то дьявол-искуситель будто толкнул Галкина в руку. Бог весть почему — он после никогда не мог понять — палец его надавил шалнер: раздался гулкий выстрел, и пуля пробила дверь, которую уже притворял камердинер.

Все, что было в сенях, в соседней горнице и на крыльце бросилось бежать, вопя и крича. Галкин сидел за столом. Пред ним вся комната была полна дыму. Он опустил голову и проговорил:

— Что ж ты, одичал, что ли? разума лишился? Что же это? Ведь убить мог. Да и теперь, что будет еще? Ведь офицер, а не посадский какой. По мундиру узнать и найти можно. Что ж творишь-то ты? Господи помилуй! Должно, я в самом деле от всего моего горя разум потерял.

И, бросив разряженный пистолет на стол, Галкин облокотился на стол, закрыл лицо руками и сидел недвижно в каком-то полусне, без сознания окружающего.

— Речка, — повторял он. — Речка! Зачем речка? Далеко речка? Да и гадко, ух, как гадко! То ли дело вот эдак! Взял, приставил к виску! По-военному и в одно мгновение…

XIV

Простреленная дверь была выстрелом растворена настежь. Из дома все убежали. Полная тишина воцарилась тут.

Вдали шумели и кричали голоса. Там, на выезде из деревни, в первой карете сидел проезжий сановник, и тот же лакей докладывал барину невероятное приключение.

— Чуть было не убил, ваше сиятельство. Пуля около головы шаркнула в дверь.

Проезжий высунулся в окно кареты и призадумался.

— Да не безумный? — отозвался он наконец на доклад лакея.

— Никак нет-с. Непохоже. Рассуждает порядливо.

— Не пьян ли?

— Помилуйте! Никакого вина с ним нету. Кашу сидит да без масла уписывает, — усмехнулся лакей.

— Сказал ты, кто мы?

— Кажись, сказывал. А подлинно не могу доложить. Помнится, собирались мы с хозяином сказать, да он не давал слова молвить. Знай рвет и мечет. Как рот разинешь, так и крикнет на тебя.

— Чудно! Первый раз со мною эдакое. Отвори дверку.

— Что вы? Куда вы! — фамильярно выговорил лакей.

— Ну, ну, отворяй! Пойду погляжу.

— Что вы! Помилуйте. Как возможно! Убьет ведь. Здесь дело дорожное и ночное. Убьет да и убежит. Вон и лес недалече.

— А вы-то, олухи, на что же? — выговорил, смеясь, проезжий, вылезая из кареты. — Как же это так? Это совсем срам будет. Меня человек убьет вот зря, а вы его упустите. Хороши гуси!

Целая толпа щегольски одетых люден, обступив проезжего, стала просить не ходить в избу Карпа.

Трудно было разобрать, что это за народ. Одни из них казались дворянами по их одежде, но разговаривали с проезжим с тою же холопскою покорною вежливостью; другие были дворовые люди разных наименований: камердинеры, гайдуки, скороходы, казачки. В числе прочих был тут один диковинный человек, который тоже визгливо упрашивал барина не ходить в избу и притом выражался убийственным российским языком. Несмотря на темноту ночи, видно было, что он много чернее всех остальных. Это был арап. Под его распахнутым плащом виднелся край ярко-красного кафтана, а на ногах такие же красные сапоги.