Читать «Фарфоровая кукла. Сандрильона из городищ» онлайн - страница 58

То есть никогда и ничего не делала под влиянием минуты. Но — выжидала или, когда супруг начинал «повышать голос» (проще говоря, орать), пережидала. Ожидание было, как правило, не слишком долгим. Ибо в ветреном, шумном и склонном к сиюминутным восторгам мэтре была одна, но пламенная страсть: его собственный дом — крепость, и без которого он себя просто не мыслил.

Есть, конечно, люди, наделенные пылким воображением и благодаря этому свойству способные превратить любую развалюху в крепость и держаться за нее до последнего. Будь то восьмиметровка в коммуналке или двухкомнатная смежная на пятом этаже «хрущобы». И они правы, поскольку не в метраже дело, а в духе, который эту крепость оберегает. Но Игорю-то Александровичу свою фантазию в этом направлении эксплуатировать не было решительно никакой необходимости.

Владел он — и уже не формально, как прежде бывало, а на основе таинственного процесса приватизации — генеральской квартирой из четырех комнат в центре столицы. С ванной, гостиной, кабинетом, супружеской спальней и бывшей детской, где счастливо жил сын Антон двадцати двух лет от роду. Плюс кухня с примыкающей к ней комнаткой неизвестного ныне назначения и посему пустовавшей. Плюс решительно все удобства, которые мог предложить московский быт конца текущего столетия.

Так что стены у крепости были вполне достойны, да и убранство им соответствовало. Частично фамильное наследство, частично благоприобретенное движимое имущество привязывало Игоря Александровича к родному дому практически намертво.

Никакая женщина не компенсировала бы утраты любимого вольтеровского кресла со специальным столиком для книг, пепельницы и прочих милых мужскому сердцу пустяков. Никакая страсть не выдерживала соперничества со сладким утренним ритуалом: полчаса гимнастических упражнений в специально оборудованном углу спальни, прохладный душ и утренний кофе из любимой музыкальной чашки, трогательно наигрывавшей «Аве Мария» при отрывании от стола…

Конечно, случалось увлечься дамой настолько, что ночь-другая под благовидным предлогом проводилась вне родной спальни. Но, Боже мой, каким упоительным было возвращение из объятий какой-нибудь феи в объятия… любимого кресла. Пожертвовать всем этим? Да лучше умереть! Женщины приходят и уходят, налаженный комфорт остается, и вообще «гусары ночуют дома». Эгоистично, конечно, зато удобно. И не мешает творческому процессу.

Единожды подметив у мужа страсть к комфорту и «неохоту к перемене мест» (загранпоездки и санатории не в счет), Нина Филипповна, как истинный музыкант, сделала эту тему ведущей и исполняла все остальные «мотивы» в качестве побочных.