Читать «Фантазия. Рассказ» онлайн
Максим Александрович Осипов
Фантазия. Рассказ
— Стой, сука!
Сейчас его схватят за руки, отволокут к темной «Вольво». Страшная сила, давящая, и одновременно внимательная — чтоб не орал, не поранился. Он успеет задать идиотский вопрос — за что? — перед тем как заткнут рот. Дальше будет провал и другая история, если что-нибудь будет, если не сразу сожгут в печи. Он думал иначе прожить этот день, особенно его окончание, но подобные вещи и случаются — вдруг.
— Вы, — думал сказать он сегодня тем восьмерым девицам, которых к нему записали на курс, — вы соль земли, вы на вес золота. Сценарист — единственная авторская профессия. Режиссер может не делать вообще ничего: актеры сыграют, оператор красиво их снимет, а монтажер смонтирует. Поэтому все и хотят в режиссеры. — Он тряхнет головой. — Никакие они, конечно, не режиссеры. Вы, — повторит, — на вес золота.
Он напугает девиц эрудицией, потом расскажет историю, в которой сам предстанет в смешном и нелепом свете, — запас историй большой, и это всегда обаятельно. Он мастер, они его ученицы. Их дело учиться у мастера, его — прояснить для них материю кинематографа: что такое кино, а что таковым не является. Потом они вместе посмотрят фильм.
— Превращение, — он пощелкает пальцами. — Дело все в превращении, если оно происходит, то… Понимаете?
И достаточно — для первого дня занятий. Потом он отправится к близнецам, подарит им сборник своих сценариев, там его вкусно покормят, потом вернется домой — к Варе, жене, и к Анюте, дочери, — те уже будут спать. Такой план.
Утро началось со смешного незначительного происшествия. Спускаясь в лифте со своего последнего этажа, он погляделся в новое, появившееся после ремонта зеркало, потом посмотрел на парадный портрет вождя — маршальский китель, звезды, — приклеился намертво, не оторвать, — и собрался его поскрести ключом, когда увидал надпись: ПАЛАЧЬ, с мягким знаком, синим по белому кителю. Хоть и печатными буквами, но руку Анюты нельзя не узнать. Грустно, с одной стороны, — чему только учат в этой десятилетке? — а с другой, трогательно. Вместе со звездочкой он соскребает с генералиссимуса мягкий знак.
Дом старый (придумал: во всех теперь отношениях сталинский), в подъезде всего лишь двенадцать квартир, так что не может быть и сомнений в том, кто наклеил портрет — жилец с ужасной фамилией : не Вадик же, скрипач-виртуоз, притащил эту дрянь, не Тамара Максимовна, педагог по сценической речи, нет — , бывший топтун, — больше некому. Выходя из подъезда, пригнулся: после ремонта остались стоять неразобранные конструкции — строительные леса, сплетения из труб. Сейчас он увидит этого самого — теплое время года тот проводит на улице: дома курить не дают, да и профессиональная привычка, видимо, — возле подъезда торчать. Правда, в последнее время выходит со стульчиком, говорит: позвоночник больной.
— Это у всех у нас. Работа-то вся на ногах. Раньше не было камер наружного наблюдения. Ни этих, сотовых.
Что тут скажешь? Действительно, не было.
— Трудиться, Андрей Георгиевич? — спросит и взглянет на часы.
