Читать «Фаза мертвого сна» онлайн - страница 44

Дверь распахнулась бесшумно, а может, это я ничего не слышал за гулом, что вибрировал сразу во всем теле. В детской было темно и душно. Опушенный балдахин скрывал кроватку, но стоны, доносящиеся из-за него, не оставляли сомнения – простывшая на ветру Китти возится там среди подушек, мечется в жару, мучается и плачет. Стоя на коленях у ее изголовья, застыла Нора. Черное платье, смиренно сложенные в молитве руки, низкие каблучки стоптанных туфель. Она обернулась, только когда я прикоснулся к ее плечу – теплому, острому, по-птичьи хрупкому.

– Ты… – Мокрые ресницы тяжело опустились и поднялись, будто она сомневалась, а не снится ли ей все это.

Стоило оценить иронию, но сердце мучительно сжалось. Я рухнул рядом, схватил ее влажные руки – молитвенно покорные, слабые, прижал к губам.

– Не плачь, не плачь, – бестолково твердил я, не зная, чем утешить ее. – Девочка поправится, все пройдет.

Нора горестно всхлипнула, покачала головой.

– Госпожа никогда не простит меня, не забудет, что я натворила. Китти – жемчужина, позднее дитя, последняя отрада. Хозяин сгинул в пучине, исчез, будто и не было. Все, что осталось после него – дом и Китти. А я не углядела, не совладала с детским капризом… Как я могла? Как?

Мне нечего было ответить. Я вдыхал запах ее волос – сладость и тревога, я слушал ее голос – слезная хрипотца, глубина тембра, я ощущал ее пальцы у своих губ – влажные и теплые. И я жил, и она жила. И даже спящая за балдахином девочка была настоящей.

– Тихо-тихо, – только и сумел прошептать я, а она всхлипнула еще отчаянней, обхватила меня, прижалась, безнадежно скуля, как побитый зверек.

– Она выгонит меня на улицу! Я никогда не отмоюсь от позора! Кто согласится взять себе воспитательницу, не уследившую за одной-единственной девочкой? Я умру в нищете… Я пойду продавать себя за краюху хлеба… – Она отстранилась, глаза ее покраснели от слез. – Что же мне делать? Скажи, что мне делать?

«Ей нужен человек большой, весомый, чтобы от гнева хозяйского уберег. Обогрел, приголубил. Вот такого искать надо.» – Эхом прозвучал во мне чужой ответ.

– Я не знаю. – Даже во сне я не нашел сил быть честным, слишком уж больно это, слишком тяжело.

Пауза затянулась. Нора ломала пальцы, все глубже погружаясь в отчаяние, я молчал, мучаясь тишиной. Время шло, приближалось утро. Первой сдалась Нора. Ладонью отерла мокрое лицо, пригладила волосы, поправила строгий воротничок платья.

– Мне понятно твое молчание, – наконец сказала она, перебирая поднятые с пола четки, темные зерна, стертые по бокам, щелкали резко и громко, как удары хлыста. – Ты боишься предложить то, в чем я нуждаюсь. Не стыдись. Твой страх оправдан… Убежать со мной из дома, где есть и кров, и стол… Я не стану просить тебя, хоть и готова броситься в ноги, умоляя. Но нет. Ты был ко мне добр, клятвы не связывают нас…

Она бормотала бессвязно, я не мог разобрать и половины сказанного ею, но понимал – в своем горе Нора совсем заплутала, потому и просит о помощи не того, кто на самом деле мог бы ее спасти, а меня. Меня. Безумца, поверившего в сон. Поломойку, как наяву, так и здесь, в скрипучем доме, равнодушном к слезам своих обитателей.