Читать «Ушастый» онлайн - страница 24

Впрочем, все меняется, мы уже не школьники – свободные птицы, типа того. Большинство пацанов решило пойти в десятый класс, но я лично послал эту учебу далеко и надолго. Хотя, безусловно, мне будет не хватать тех веселых деньков, проведенных за школьной партой. Это было заебательское время. Помню, как мама повела меня в первый класс, я тогда мечтал, просто бредил учебой, чему способствовали старые фильмы про пионеров и прочая ебота по телеку. Мне казалось, что учеба это охуенно, что если ты учишься, то автоматически превращаешься во взрослого.

И вот наступило первое сентября, как только я услышал мамин голос, я тут же вскочил с кровати и начал напяливать штаны, рубашку, носки, причем все сразу, отчего вызвал дружный смех со стороны деда с матерью. Мне хотелось как можно скорее попасть в класс, и дурацкая школьная форма, которую вечером я аккуратно вешал на спинку стула, теперь летала по комнате вместе со мной. Я кричал: «Давай мама, ну же, пошли в школу», а она лишь продолжала смеяться.

Мы сходили на мини-рынок, закупили цветы, и я всю дорогу к школе стучал зубами, то ли от холода, то ли от волнения. Потом была линейка, нас отвели в наши классы, и учеба началась. В основном мы рисовали кружочки, квадратики, учили буквы и прочую еботу. Короче это была смертная скука, за исключением обедов, на которые мы ходили после второго урока. Обычно нам давали холодные вареные яйца или холодный омлет, или чуть теплую картошку с подливой. Однако никто не выебывался, жрали что дают и все такое. Хули, мы ж мелкие были.

Многие мне тогда завидовали, обделенные на время учебы материнским вниманием, они говорили: «Везет же, что твоя мамка тут работает». Так думал и я, правда только до второго класса, потом я дико стыдился, что моя мать числится поломойкой в моей же собственной школе. Это было унизительно. Пацаны из старших классов стали называть меня «бомжарой», придумали кучу других кликух, пока в один прекрасный день ко мне вновь не вернулось прозвище Ушастый. Так меня и называли вплоть до пятого класса. Я продолжал ходить на бесплатные обеды, потому как наша семья считалась малоимущей, отчего еще больше терял уважение, стал школьным шутом, мальчиком для битья. Мне хотелось отказаться от всего этого, стать крутым, ну или хотя бы невидимкой, чтобы не выслушивать всех оскорблений. И я это сделал, прекратил питаться в столовой и вел себя, как говорится, тише воды, ниже травы. Вскоре меня перестали замечать и нашли себе более выделявшегося кретина из соседнего класса.

Вообще в то время, в пятом классе, я сильно сдружился с одним пацаном по фамилии Лупеческу, которого все звали Лупой, ну или Залупой, когда его не было рядом. Пацан он был борзый, наглый до мозга костей. Он-то и научил меня «дрочить при всех» - так это называлось. Когда у нас ставили физкультуру то, неважно каким по счету был урок, все заранее приходили в спортивной форме, потому как в раздевалках у нас не было дверей, а переодеваться на глазах у всех ни у кого особого желания не было. Так вот Лупа придумал отличную тему: он проделывал дырку в левом кармане штанов и садился на последнюю парту, писал правой рукой и дрочил левой. «Главное, - говорил он, - не кончать, потому как штаны забрызгаешь и тогда видно будет. Ты же член за партой не высунешь, правильно?» Я в то время лихо наяривал, а начал я лет с девяти, и возможность подрочить при всех, на всех и на каждого в отдельности, доводила меня до исступления. Мать только успевала карманы зашивать, но я разрывал их снова. Причем, если Лупа для дрочки выбирал именно спортивные штаны, то я проделал дырку во всех. С тех пор моим местом стала последняя парта, абсолютно на всех уроках. Я сидел, рассматривая наших девчонок, которые предпочитали сидеть поближе к доске, и незаметно для всех наяривал что было сил. Так я и продрочил весь учебный год.