Читать «Уход на второй круг» онлайн - страница 8

Полоснуло. Слегка. Не смертельно.

— Если я сменил работу, это не значит, что вкусы тоже изменились, — нарочито весело выдал Парамонов.

— А я не про работу, а про секс, — в тон ему сказал Тимур.

— А про секс гусары молчат. Что там в Институте? Власть не сменилась?

— Ну и зря. Это интереснее, чем про власть. У нас несколько новых сестричек. Если ты точно вкусы не сменил.

— У меня тут тоже этого добра валом. Ладно, иди откачивай свою габаритную красавицу, пока она копыта не отбросила, а то последуешь за мной. А я домой. Упахался.

— Нескучно отдохнуть, — брякнул Тимур и отключился.

Парамонов убрал трубку от уха и несколько мгновений глядел на гаснущий экран. Полоснуло. Слегка. Не смертельно. Но яд уже потек по открытым сосудам. Чувствовал, как обжигает. Вполсилы жить, жить полумерами, жить — почти не жить. Даже когда просвета в днях не видел от усталости, даже когда приспосабливался, даже когда в бесконечной сумбурности дней приходило успокоение, и на свет являли себя мысли о том, что завтра он непременно что-нибудь изменит. Силы найдет, они же есть еще где-то внутри, не всего тогда пришибло, что-то осталось. Но каждый раз, всегда, обязательно накрывало взрывом из прошлого. Нежданно брошенным словом, звонком, воспоминанием. Накатывало, сбивало, волокло за собой.

Нет ничего больнее и отчаяннее, чем не принимать себя. А он собой не был. Полтора года почти он не был собой. Проживал чужую жизнь. Катился, катился, катился — будто бы думал, где это чертово дно. От него хоть попробовать оттолкнуться можно. Чтобы начать движение вверх.

Но всякое движение вверх — обещание себе попытаться сдвинуться — та же иллюзия.

Жил и жил. День за днем.

Пока в очередной раз не начинал расползаться по венам и по сосудам яд, опутывая его всего невидимой сеткой. Противоядия нет. Можно только облегчить состояние.

Тимур — неглупый мужик. Хоть иногда, но позвонит. Проконсультироваться. Что такого? И не только он. Другие. Оставшиеся, успешные, живущие его жизнь. Не брезгуют же. Даже тогда, когда он списан со всех счетов.

Отдохнул Парамонов действительно нескучно. Вылетел со станции, рванул в бар. Надрался там до поросячьего визга — а что? Выходной же! Счастье привалило! Законное право «фельдшера» в конце смены!

И даже, кажется, почти помогло.

Как ему всегда помогало.

И в тишине темной квартиры, в сгущающихся кошмарах полуночи, он мог уже спокойно видеть себя самого — будто со стороны. Пьяного, дохлого, упивающегося бессилием. Потому что это был не он. Не он, черт подери! Он настоящий — замер над столом в тот момент, когда кардиомонитор оборвал существование человека, который еще часом ранее, истекая кровью в машине скорой помощи, просил дать ему закурить.

* * *

Утро — это катастрофа. Утро — это ежедневная катастрофа, которая не имеет просвета, и солнечные лучи из-за занавесок не в счет, поскольку они лишь усугубляют мучения. Час расплаты за все деяния: за разврат, возлияния и просто ночные бдения. Утро — не время обновления и не повод начать сначала жизнь. Утро — это время пожинать плоды прожитого и пережитого. Пятый всадник Апокалипсиса и ничуть не меньше. Хуже, чем мор. Страшнее чумы.