Читать «Ура бум-бум! №5 90 (р-)» онлайн - страница 5

Условия оговорены. Теперь интервью.

— Почему ты говоришь, что твоя школа — доморощенная?

— Ты думаешь, я ногу подыскать ей более точное определение? Я — самоучка в чистом виде. Моя любимая фигура в роке — Пейдж, но на одном из последних мест в моем сознании котируется то обстоятельство, что Пейдж — великий гитарист, потому что прежде всего Пейдж — фигура! Человек, создающий вокруг себя громадный энергетический клубок, композитор, умница! Получилась такая штука: я выбрал в качестве любимого артиста великого гитариста мира не за то, что он великий гитарист, или скажем так: и за то, что он великий гитарист, но это — в последнюю очередь.

Я никогда не пестовал этого в себе. Ну была у меня мечта стать композитором, музыкальное всегда во мне превалировало над текстовым. Понимаешь, в конечном итоге общий рисунок ковра мне был интереснее способности скоро и качественно вышивать. То есть я отталкивался от общей картинки… И мой путь в гитаристы — это путь обломов. Я хотел стать хорошим роковым барабанщиком, но выяснил, что мой вестибулярный аппарат к этому не приспособлен: я могу оторвать руки одну от другой, но не могу руки оторвать от ног! То есть это какой нужно иметь отвязанный вестибулятор, чтобы разъединить в ритмической взаимозависимости свои четыре конечности и заставить их работать независимо — в пространстве и во времени! Я на такое не способен. Это одно. И я взял элементы барабана и перенес их на гитару. Второе — я мечтал создать группу — ни хуя не вышло. Я был неплохим бас-гитаристом в течение четырех лет, если бы я прогрессировал, то был бы очень приличным бас-гитаристом — на теперешнем уровне себя, как гитариста, или даже лучше — я чувствовал к этому вкус. Но бас-гитара имеет предел звуковых возможностей — каким бы клевым не был сам гитарист. Я тогда пошел по такому пути — я придумывал какие-то гитарные риффы и учил их играть другого гитариста, чтобы самому под свою музыку играть на бас-гитаре!

Этот проект лопнул — ладно, блядь, хорошо — я стал привносить в манеру как барабанные форшлаги, так и басовые элементы. Во многом я отталкивался от звука, который достигли на "Физикл граффити", это было уже очень близко к моему идеалу в роке. Вот ты представь ощущения поваренка, который попал на кухню: ты смотришь не взглядом гурмана, потребляющего блюда, а взгя-дом человека, у которого есть такое чувство: ты врубаешься во все эти специи и ты перепробовал все эти охуительные торты, мясные и диетические блюда — то есть тебе дано от природы во всем этом рубить. На мировой кухне есть несколько дядек, умеющих готовить и тебе дано понимать, что вот этот всегда корицы не докладывает, а вот у того слишком много лаврового листа… Но есть люди, на 95 процентов сделавшие все как надо по твоему вкусу, как в альбоме "Физикл граффити". Но есть одно «но» — как достигается давление?

С барабанами — все великолепно — дальше Бонэма ехать некуда — это конечный пункт; плантовский голос — все клево, но давление достигается пейджевской вязкой гитарой и тут я понимаю — вот где мне чуть-чуть не хватает, вот где я хочу чуть-чуть переиначить. Давление по силе, по энергетической массе должно быть таким же, но оно должно достигаться прозрачным способом — должен давить не металл, а громадная, совершенно прозрачная глыба стекла. Должна навалиться льдина — тяжеленная, многотонная, но она должна просвечиваться, вся ее четкая кристальная структура просматривается насквозь. Вот та корица, которой мне в них не хватало. Вот тот маленький шаг, который мне нужно было проэволюционировать самому, чтобы уже близкий к идеалу цепеллиновский звук, чтобы из 95 процентов — к ста, чтобы из девятки — в десятку… Примерно это я сделал в "Азиатской мессе". Для меня это на таком же уровне — не ниже. Я понимаю, что это нагло звучит — приехал мальчик из Москвы в Ростов и начинает гнать такие штуки, ЛЕД ЗЕППЕПИН где-то там, а ты — щегол! Но мы говорим сейчас не об этом, а о технологии, о кухонных делах.