Читать «Ур,сын Шама» онлайн - страница 149
Евгений Войскунский
Что-то как бы лопнуло у Веры Федоровны внутри. И она засмеялась. Она тряслась от смеха, не имея сил взять себя в руки. Вынула из сумочки зеркальце и протянула Пирееву:
— Посмотрите на себя, Максим Исидорович…
Спустя несколько минут холеная секретарша Алескера Гамидовича стала свидетелем странного зрелища. Из кабинета шефа вышла полная дама, директриса института, чей громкий голос, доносившийся из-за двери, был секретарше неприятен. Директриса сделала несколько шагов к выходу и вдруг, содрогнувшись и присев почти до полу, исторгла такой взрыв смеха, что секретарше чуть не стало дурно. Шатаясь и хохоча, неприятная директриса покинула приемную. Затем выскочил из кабинета человек, в котором секретарша почему-то не сразу узнала Пиреева. Обычно Максим Исидорович ласково ей улыбался, спрашивал, как она поживает, и походка у него была хорошая, неспешная, а тут… Съежившись, прижав обе руки ко лбу, Пиреев метнулся в одну сторону, потом в другую; наконец разглядев, где дверь, вылетел пулей.
В дверях своего кабинета появился сам шеф. Он проводил Пиреева взглядом, и секретарша вдруг услышала незнакомый булькающий звук. Она посмотрела — и обомлела: шеф смеялся! Ни разу она не видела на его строгом лице даже подобия улыбки. И вот… Шеф извергал смех как бы медленными толчками. Это продолжалось совсем недолго. Лицо шефа приняло обычное выражение, и он велел принести чай.
…Чернее грозовой тучи, надвинув на брови капроновую шляпу, приехал Максим Исидорович к себе на дачу. Сразу же он вызвал садовника Эльхана и, не снимая шляпы, потребовал подробного отчета: где и у кого именно был куплен злополучный баран. Эльхан был очень испуган, потому что и у него на лбу была такая же надпись.
Было похоже, что она несмываемая. Близкая к обмороку жена Максима Исидоровича, у которой тоже появилась надпись, перепробовала на лбу супруга все моющие средства и растворители, срочно закупленные садовником. Надпись не сходила.
Пришлось сдать билет на самолет и отослать балатонскую путевку голубая волна схлынула, обнажив не по-хорошему серый песчаный берег.
Неприятнее же всего был визит двух граждан, один из которых, тот, что помоложе, еле удерживался от неприличных улыбок. Максим Исидорович вообще-то в эти трагические дни не принимал никого, жил затворником на даче, купаться к морю ходил в пять часов утра, когда пляж безлюден. Но этих граждан пришлось принять, потому что они вели расследование.
Дело в том, что пострадал не один Максим Исидорович. У всех окрестных дачников, коим расторопный Эльхан сплавил лишние бараньи части, тоже выступила на лбу такая же надпись, сделанная точно таким же прекрасным чертежным шрифтом — будто писанная одной рукой. Соседи были разные, среди них оказались торопливцы, кинувшиеся к дерматологу в поликлинику, и, естественно, такая опрометчивость не могла не вызвать у общественности интереса к надписям. Визит к дерматологу, кстати, тоже оказался бесполезным. Неблагодарные соседи и указали негодующими пальцами на дачу Пиреева.
