Читать «Умри – воскресни» онлайн - страница 3

Все прочее уже чересчур.

Например, творчество.

8

Творчество объединило нас, людей очень разных – по характеру, возрасту, статусу и жизненному опыту. Я считала себя писателем, а он – художником, вот мы и сошлись. Забегая вперед, скажу, что в завершение наших отношений я написала картину, а он – пьесу, увенчав наше взаимопроникновение столь эффектной переменой ролей.

Он предавался живописи как пороку. На работе он закрывался у себя в кабинете и садился у мольберта. Он был самоучкой, живописи не учился никогда, не имея представления о светотени или законах перспективы, но самоуверенно писал маслом. Несмотря на явные огрехи, его картины казались мне гениальными.

Я была менее вдохновенна и поэтому не так искренна. И мои произведения ему не нравились.

– Типичная попытка прикрыть избытком страсти недостаток мастерства, – сказал он как-то об одном из моих рассказиков.

9

Я очень мучила его. Может, так выражалась моя любовь или мое неравнодушие, раз уж мы договорились избегать этого слова? Я не вспомню ничего, что я не сделала бы оскорбительного для мужчины, тем более мужчины восточного.

– Ни одной женщине в своей жизни я не прощал и сотой доли того, что сходит с рук тебе, – говорил он.

Его снисходительность делала меня все более беспощадной.

Я прогоняла его, потому что мне нравилось смотреть, как он возвращается. Его унижение стало для меня важнее всего остального. Я знала, что он вернется, и нет такой выходки, которую он не способен простить мне.

Я по недомыслию приняла его покладистость за слабость характера. А он не был слабым. Он был милостивым – и только.

10

Оскорбившись, он держал паузу, он мог молчать неделю, месяц. Два месяца было его пределом, он всегда объявлялся первым, держась весело и приветливо, как будто ничего не случилось. Я все помнила, но заставляла его делать вид, что он не помнит ничего.

Но после последней ссоры прошло слишком мало времени.

Он позвонил на следующий день, утром. Это был рабочий день, хотя я почему-то не пошла в офис, поэтому его звонок застал меня в постели.

– Что-то ты больно рано, – сонно ухмыльнулась я, услышав его голос. – Двух недель еще не прошло. А ты уже мириться. Соскучился?

Он не перебил меня, но я почему-то замолчала. Возникла пауза.

– Я звоню сказать тебе, – начал он преувеличенно равнодушным тоном, словно обращаясь к аудитории. – Я звоню сказать тебе, что намерен завершить наши отношения.

Я расхохоталась:

– Какая чушь. Прекрати, это не смешно! Куда мы друг от друга денемся?

– Ты можешь притворяться, сколько тебе угодно, – ответил он. – Но я однозначно ухожу.

Окончания разговора я не помню. Это единственное, что я плохо помню из наших отношений – окончания разговоров, последние минуты свиданий, расставания в такси, у поезда, в аэропорту.

Я не восприняла его решение как окончательное, хотя общаться мы прекратили немедленно. Мы не разговаривали полгода. Но это не мешало мне считать нас парой.

Мы общались – обмениваясь молчанием.

Его ник жил в моем контакт-листе в аське. Я не отправляла ему сообщений, ни привет, ни как дела, хотя у меня была уверенность, будто бы отправляла. Наше молчание все больше напоминало пантомиму, танцы вокруг тишины. Мы включали компьютеры, загружали аську и почту, дальше шел вдохновенный обмен молчанием, в шесть я молча прощалась и уходила, оставляя зеленый цветок его аськи одиноко гореть.