Читать «Удивительный год» онлайн - страница 204

Подняв воротник, он торопливо шагал мимо молчаливых домов с черепичными крышами, мансардами, тюлевыми занавесками окон, мимо садов и решёток, газовых фонарей и мелочных лавочек, торгующих всем, от напёрстков до рождественских открыток с зажжёнными ёлками. Навстречу ему по велосипедной дорожке, пригибаясь к рулям, ехали велосипедисты, казавшиеся в туманном сумраке утра какими-то нереальными существами. Шли пешие рабочие, вспыхивали огоньки сигарет.

Но вот рабочий район, типографии и фабрики кончились, загудели гудки, рабочие больше не встречаются. Теперь, громыхая колёсами, едут в город подводы с крестьянским товаром на рынок. Было ещё темно, снег ещё синий, когда Владимир Ильич прошёл железнодорожный мост. Лейпциг позади. Снежное поле по сторонам, чернеет лес вдалеке. Что это? Гром. Стук молотков. Голоса. Это строится памятник Битвы народов. В 1813 году здесь, на полях под Лейпцигом, несколько дней шли бои. Решалась судьба Европы. Русские, пруссаки, австрийцы и шведы вели последние сражения с Наполеоном. Барклай де Толли занял позицию в деревне Пробстхейд.

Удивительные совпадения иногда подстроит судьба! Сейчас именно в этой деревне, в Пробстхейде, мы печатаем «Искру». На Руссенштрассе, улице русских, названной так в память прошедших боёв. Из каких рязанских и владимирских сел и деревень почти сто лет назад сошлись сюда русские сложить головы на немецкой земле?

В России деревню Пробстхейд с каменными двухэтажными домами под черепичными крышами не назвали бы деревней; у нас, в России, не всякому уездному городку под силу выглядеть так солидно и чистенько; но в одном дворе, когда Владимир Ильич шагал мимо, совсем по-деревенски запел петух, в другом, третьем откликнулись, где-то замычала корова, — нет, всё-таки деревня! Хотя единственным, может быть, во всём Пробстхейде деревенским домом была типография Рау. Низкая, с тремя окнами на улицу, она особенно бедно выглядела оттого, что по бокам высились крепкие, как крепости, каменные хоромины зажиточных, видно, крестьян.

Как ни спешил Владимир Ильич, окошки типографии Рау уже светились, все пришли раньше. Иосиф Блуменфельд работал у наборной кассы. Керосиновая лампа висела на железном крюке у него над головой, он сосредоточенно выбирал и вставлял в верстатку шрифт, даже не повернувшись, когда вошёл Владимир Ильич. Ученик Пауль Томас, сидя на корточках, затапливал круглую чугунную печь, дрова трещали, пламя плясало, качались по стенам тени от пламени, жаром тянуло из печки, в типографии было уютно, чувствовалось, что-то особенное связывает собравшихся здесь людей. Этим особенным было печатание «Искры».

— Heute ist wichtiger Tag, ein Feiertag — сказал Герман Pay. Он готовил бумагу для печатания на длинном дощатом столе. Бумага была папиросная, тонкая, ровнять и резать листы требовалось с большой аккуратностью.