Читать «У меня аллергия на оборотней» онлайн - страница 119

Домой веды попали уже поздним вечером. Макс уехал сразу, как только довез их до дома, пообещав Аленке позвонить еще вечером. Он всё-таки очень волновался за родителей. А девушка только и могла, что сочувственно погладить его по руке. Слова были в такой ситуации бесполезны, она это прекрасно понимала. Он и так знает, что с родителями будет всё хорошо, но не волноваться не может. И успокаивать – значит, принижать его чувства, обесценивать их. Поэтому веды просто молча вышли из машины, давая мужчине возможность побыстрее уехать туда, куда он так рвался.

Глава 45. Как лечить эмоциональное опустошение

Наутро Аленка проснулась в полном эмоциональном опустошении. Ей даже шевелиться не хотелось. И когда Глафира потащила её на пробежку в парк, девушка произнесла свое первое "А зачем?".

Тетя опешила от такого вопроса, пыталась отговориться чем-то вроде "В здоровом теле – здоровый дух", но Аленка апатично промолчала.

Девушка отбегала свою обязательную программу как зомби – надо так надо. Размялась, сделав короткий комплекс гимнастики, а от подзарядки у любимого дерева отказалась, опять коротко спросив "А зачем?"

Позавтракала девушка тоже без аппетита, через силу. И то, только слов бабушки, что ей надо обязательно поесть. Причем, спросила свое сакраментальное "А зачем?" Бабушка с Глафирой запереглядывались, пытаясь понять, что с ней происходит.

Позавтракала, и снова улеглась на диван. Бабушка не выдержала первой. Подошла, и уселась на край дивана, небрежно сдвинув внучку вглубь.

– Ну, рассказывай, что чувствуешь.

Аленка исподлобья зыркнула на бабушку. Очень было велико желание сказать очередное "А зачем", отвернуться, и уткнуться в обивку дивана носом, лежать и ни о чем не думать. Но девушка знала свою старшую родственницу, и понимала, что просто так от нее не отстанут.

– Я не знаю. – через силу выдавила Аленка. – Словно все эмоции выпил кто-то. Я не чувствую ни радости от пробежки, ни удовольствия от еды. И не понимаю, зачем мне всё это нужно. Даже шевелиться не хочу. Не то, что не хочу, а не знаю, зачем мне шевелиться. Смысла не вижу. Ни в тренировках, ни в пробежках, ни в учебе. Мы хотели разобраться с оборотнями и освободить родителей Макса? Освободили. А что дальше? Какие у меня еще цели в жизни?

Бабушка прищурилась:

– Скоро учеба начнется. И с напавшим на Глафиру мы не разобрались. Это разве не цели?

Аленка нашла в себе достаточно силы, чтобы махнуть пренебрежительно рукой:

– Учеба – это текучка. Там так надрываться не придется, надеюсь. А нападавший… Это вообще фантом. Может, будет, может, нет.

Бабушка сочувственно похлопала девушку по плечу:

– Кажется, я догадалась, что с тобой. Цель достигнута, других конкретных целей нет. Бежала, бежала, рвалась к финишу, добежала, а куда дальше бежать – непонятно. И зачем бежала – тоже непонятно. Полное обнуление и опустошение. Так?

Аленка молча уселась, прижав колени к груди. Так же молча посмотрела на бабушку, такую понимающую, такую родную. Кивнула в знак её правоты, и так же молча, беззвучно заплакала. Слезы лились из глаз неудержимым потоком, неся еще более полное опустошение, хотя, казалось, куда уж опустошенее?