Читать «Тяжёлая вода» онлайн - страница 28

И именно она разговаривала с Джагом, когда тот предъявлял свои условия.

Условия были простыми: не забывать о Джаге во время дележки еды, не пытаться наезжать и не докладывать о нем работорговцам.

— Отпусти ее, — сказала главная негритянка.

— По двум причинам я не могу этого сделать. Во первых, мне так спокойнее. Во вторых, я просто не могу. Оковы можно защелкнуть, но чтобы открыть, нужен ключ.

Негритянка некоторое время молчала. Потом коротко кивнула. Крупные негры, опешив от такого ее решения, принялись ее урезонивать. Но та парой фраз отшила обоих.

Черные соблюдали свою часть договора, а Джаг свою. Дни складывались в недели, и вскоре счет времени Джаг потерял.

Рабская кормежка была не то что скудной — ее едва хватало на один зуб. Воды тоже было мало. Моряки приносили каждый день по два ведра. На сотню душ выходило по глотку. Джаг, конечно, пил больше. Это выводило из себя тех двух здоровяков. Первый — Ваба, тот, что сидел у дырки в борту. Второй — Дужо. Он был с длинными волосами, заплетенными в дреды и вытянутой, как у камбалы, мордой. Джаг его так и прозвал — Камбала.

Каждое утро, когда сквозь дырку в борту в трюм начинали пробиваться не лучи, а скорее крупицы света, со стороны Камбалы доносился едва слышимый хруст — он считал дни и делал ногтями заметки на доске под собой. Занятие, с виду, бесполезное, но чем еще заниматься, будучи рабом в трюме? К тому же, так проще не сойти с ума. Джаг поздно оценил ценность такого занятия. Он уже не мог с уверенностью сказать, не обманывает ли его разум.

— Камбала, сколько дней мы в море? — спросил Джаг.

Сначала Камбала молчал, но потом все таки решил ответить.

— Пять и пять и пять.

— Пятнадцать, значит.

Камбала умел считать только до пяти. Может, он умел и больше, но не знал других цифр по-авантийски.

Для Джага дни и ночи уже давно потеряли смысл. Он чувствовал, как ослабел от истощения. Съесть те крохи и выпить воду, что доставались рабам, стоило больше труда, чем они восполняли сил. Взгляд сделался мутным и невнимательным. Существование превратилось в сплошной мучительный полусон.

Время шло незримо, то растягиваясь в вечность, то рывками прыгая сразу через несколько дней.

Уже минуло двадцать, потом и двадцать пять. Скоро Камбала должен был закрыть шестую пятерку. Обессилевшее сознание играло с Джагом злую игру. То засыпая, то приходя в себя, и проваливаясь в мутные невнятные сны вновь, он уже не мог точно сказать, где наваждение, а где реальность.

— Сколько дней, Камбала, — спрашивал он.

Камбала говорил, — пять по пять, и пять, и три. Выходило тридцать три.

Спустя какое-то время Джаг повторял вопрос.

Камбала отвечал: пять по пять и два. Двадцать семь.

Время шло назад.