Читать «Ты плыви ко мне против течения» онлайн - страница 125

Саша в поле на тракторе работал. Узнал, что приехала, прибежал. Отмылся, костюм новый надел, сапоги хромовые. Влетел к Прасковье в горницу, да и стоп! Саша ростом не удался. Не то чтоб совсем замухрышка, но война многим пересекла жизнь, а про Ласточкиных и говорить нечего. От малышей меньши́м малышам отрывали. В учении тоже поотстал. Семь классов кончил, а в город не поехал дальше учиться – остался детвору на ноги поднимать.

Глянула красавица на Сашу и заледенела. Поздоровалась, зубов не разжимая. А ждала ведь, у зеркала стояла… Прасковья потом уж сколько слёз пролила: жалко было и Сашу, и Веронику, и себя, старую.

Поздоровались, поговорили, а слова – как из дерева нетесаного. Одно к другому не льнет…

На следующий день Вероника передумала отдыхать в глухой деревушке. Уехала.

А Саша тем же летом женился. Вдову взял, старше себя, с двумя детишками.

На том и кончить бы, но повесть наша не без хвостика.

Еще ведь раз приезжала Вероника в Починок. Лет двенадцать спустя. На самолете прилетела.

От Костромы до Починка на Ан-2 шестнадцать минут всей дороги.

Прошла от аэродрома берегом реки статная, в черном и белом дама. Шла, словно по перрону прогуливалась. До старой ветлы дошла и замерла. Вот ведь чудо! Столько лет минуло, одних государств за то время добрая сотня народилась. По Луне человек хаживал! А ветла все та же. И дом у Прасковьи Солнышкиной тот же. А гнездо Ласточкиных подновляли. Сруб во дворе стоял, куча песка, кирпич. Тут и мальчишечка белоголовый.

– Ты Ласточкин?

Мальчишечка молчит, а другой, постарше, на досках он сидел, оттого тетя и не приметила его сразу, говорит:

– Мы Ласточкины.

Посмотрела дама на парнишку, и краска ей в лицо кинулась: Саша и Саша. Она и спроси:

– Ты Саша?

– Саша.

– А отец… Отец твой здесь?

– Дома… Видите, строимся.

– Ах да!

– Отец печку кладет. Он у нас всё сам: и по плотницкому, и по печному делу.

Тут Веронику в бок, где сердце-то, будто теленок малый боднул. Подняла она глаза, а в окошке кепка, перемазанная белилами, а под кепкой… Не разглядела как следует: отпрянул человек от окошка. Вероника думала: вот выбежит. Никого.

– Позовите, пожалуйста, Александра Веспасиановича, – сказала она, ни капельки не споткнувшись на трудном отцовском отчестве.

– Вероника, а ну сбегай за отцом! – крикнул Саша.

Дама увидела, как из-за колодезного сруба вышла белоголовая синеглазая девочка, уставилась на приезжую – и ни с места. Тетя Вероника подошла к калитке, угостила тезку шоколадкой, и та, получив свое, умчалась. Она тотчас и возвратилась.

– Папеньки нет! Он к лесу чего-то шпарит!

Саша шлепнул девчонку, ласково впрочем, и сам пошел, вернулся смущенный.

– Нет отца.

– Когда у вас обратный самолет? – спросила дама.

– Слетает в соседнее село и, если пассажиры есть, сядет.

– Ах, вот как!

Дама украдкой как-то поглядела на окошко Прасковьи Солнышкиной, а там белый платочек, и что-то маленькое, доброе будто помахало ей. Вероника отдернула глаза и пошла быстро на аэродром.

Погода стояла чудесная. Ждала самолет Вероника на аэродроме, на зеленом лугу. Она села над рекой на скамейку и глядела на леса, на желтые поля цветущей семенной капусты, на ребятишек, отвязавших лодку и отважно поплывших куда-то… И когда в небе загудел самолет, вдруг по лесу разнеслась и горестная, и сладкая, как весенний березовый сок, песнь рожка. Ах, встрепенулась дама! Ах, заметалась! И как же она плакала, когда грохот авиационного мотора убил песню…