Читать «Труп из Первой столицы» онлайн - страница 176

— Даже если на миг представить, что я вас отпускаю, вы ведь теперь ни за что не забудете этот… хм… инцидент… Нет-нет, назад дороги уже нет!

— Чего вы добиваетесь? — Коля наконец оправился от удивления и заговорил. — Как единственный тут представитель закона я должен предложить вам сдаться и, в случае отказа, узнать ваши требования.

— Мне нужно время и ваше краткосрочное бездействие, — сказал преступник, глядя исподлобья. — Внизу стоит автомобиль. Сейчас вы все останетесь на своих местах, а мы с Ириной-балериной тихонечко в него сядем и уедем к моим немецким друзьям. Немецкое консульство, слава богу, неподалеку. Если дадите мне сейчас уйти, то там внутри я отпущу заложницу. Меня у немцев знают. Меня не выдадут большевикам, а по закону ваши полицаи не имеют ни малейшего права врываться на территорию иностранного консульства.

— Не выдадут убийцу? Право слово, вы слишком плохо думаете о немцах, — фыркнула мадам Бувье и принялась что-то говорить Арагону. Тот, соглашаясь, закивал и обратился к Гавриловскому на французском.

— Луи предлагает Гавриловскому сдаться по-хорошему. Обещает дать хорошую характеристику, рассказать, что убийство было совершенно в состоянии аффекта… — начала было переводить Эльза, но запнулась, видя, что с каждым словом Арагона Гавриловский сатанеет и окончательно теряет контроль над собой.

— Не было никакого состояния аффекта! Не несите ерунды! — прокричал убийца на французском, причем так яростно, что все присутствующие поняли смысл фразы. — Это все вы виноваты! — переключился он на Колю спустя миг. — Напоказывали тут историй, теперь даже умные и уважаемые мною люди видят в геройстве зверство… Ну, ничего. В немецком консульстве я объясню все, как было. Они поймут, что мой поступок — подвиг и результат политических гонений…

— О боги, Гавриловский, вы свихнулись… — прошептала Эльза. — Во-первых, немцы нынче лучшие друзья большевиков, и цацкаться с вами, рискуя карьерой, никто не станет. Во-вторых, как связаны какие-либо гонения и убийство Милены?

— Вы накопали факты, это да. — Гавриловский все еще обращался к Коле. — Но вы совсем не ведаете правды. Истинная любовь не знает ревности. Я убил Милену вовсе не из-за ее интереса к Михаэлю. Я в достаточной мере здравомыслящий человек, чтобы понимать, что затмить меня в глазах женщины какой-то мерзкий тип из захолустного Киева не сможет никогда. — Гавриловский вдруг успокоился и самодовольно хмыкнул. — Кто — я, а кто — он? Подумайте сами! Из сумасбродства, Милена, возможно, встретилась бы с этой своей первою любовью, но и все. Потом — уж поверьте — вернулась бы ко мне без разговоров. От Гавриловского любимые женщины не уходят!

— По крайней мере живыми, — неожиданным хором вставили Ирина и мадам Бувье, после чего впились друг в друга глазами так, будто виделись впервые.

— Я убил ее, чтобы спасти, — выпалил Гавриловский, не замечая язвительных замечаний дам. — Милена сделала неверный выбор, хотела обречь себя на боль, унижения, лагеря… Об этом не принято говорить здесь, но в любой уважающей себя французской газете есть интервью с перебежчиками, которые открыто заявляют о пытках в советских тюрьмах. Милену тут неминуемо арестовали бы. — Гавриловский едва перевел дух и тут же снова ринулся в бой, стараясь убедить слушателей в собственной правоте. — Как долго она смогла бы путешествовать по документам беглой балерины? Что сказала бы родным при встрече? Сестра первая написала бы донос на нелегально оставшуюся в СССР иностранную гражданку! — Он вдруг успокоился и, прикрыв глаза, заговорил тихо и обреченно. — Узнав, что Милена собирается оставаться в СССР, я умолял ее передумать. Приводил веские доводы, читал отрывки из газет… Она и слушать не хотела. Мир представлялся ей радужным, а будущее — бесконечным и счастливым. Говорила, что найдет работу, — преступник перешел на фальцет, с явной издевкой копируя убитую возлюбленную: — «Да такую, чтобы приносить социальную пользу». Говорила, что вытащит сестру из всех материальных и моральных затруднений, ведь «когда есть деньги, можно решить практически все проблемы». Говорила, что заведет семью — и непременно с Михаэлем, «ведь у них с юности так совпадали все душевные порывы». Тьфу! — Гавриловский аж весь передернулся и снова начал распаляться. — Я спрашивал: «А как же я?» Она: «Но я ведь сразу вас предупреждала, что флирт наш будет очень мимолетным». Каково? — он нервно хмыкнул и с отвращением произнес: — Выходит, даже те три сумасшедшие ночи, что, как мне казалось, между нами все навек решили, Милена и не думала отказываться от запланированного. Я был ей чем-то вроде тренировки перед встречей с ушастым Михаэлем… Очень мило! — он брезгливо поежился. — Я рисковал, интриговал, готовился. Храпел в купе в поездке, надеясь, что Поль обрадуется, когда я заявлю, что все понимаю и не обижусь, если он предпочтет в новой квартире спать в гостиной. Надежда оправдалась, но напрасно. Для Милены все это было мимолетным развлечением… Да еще в поезде она вела себя строптиво! Кольцо взяла, но несколько с насмешкой. Мол, ваши буржуазные подарки меня не вдохновляют… Проникнуться ко мне она изволила, лишь когда я временно заделался в теоретики марксизма, красиво исполнял цитаты и воззвания и даже «Капитал» ей подарил, найдя его в вещах неряхи-Поля… — Поэт и Гавриловский обменялись красноречивыми презрительными взглядами. — И вот, когда она уже была моя, когда я верил в наше единение, вдруг оказалось, что все планы ее в силе. А я был мимолетным приключением. Поигралась и бросила, помчавшись реализовывать свои нелепые фантазии.