Читать «Триумф Красной Звезды» онлайн - страница 162
Алексей Викторович Вязовский
- Как тебе? - интересуется моим мнением Звездинский
- Да, никак... Потенциал у ребят есть, играют хорошо, песни пока убогие.
- Хочешь сказать, до тебя им далеко?
- Пока да. Тексты песен совсем неинтересные.
- Ну, твои тексты, действительно поинтереснее и поразнообразнее.
- У меня даже про Бориса есть песня. Только боюсь, она ему не очень понравится.
- Что, правда есть?! Ну-ка напой...!
Я, невозмутимо пожав плечами, сходу запеваю дюновский припев
- Наш Борька бабник, и ...Мишка бабник
Серега бабник - бабник, хоть куда,
А кто не бабник, а кто не бабник?!
Да тот, кто женщины и не видел никогда.
Брежнева расплескивает шампанское, сотрясаясь в приступе гомерического хохота. Звездинский тоже улыбается. А вот Борису такой поворот явно не нравится. Но он мужественно терпит чужой смех, а потом ловко уводит разговор в сторону
- Вообще-то, Галочка у нас обожает белогвардейские песни и романсы. У Миши есть чудесный "Поручик Голицын", слышал, наверное? Или "Очарована, околдована", "Сгорая, плачут свечи"...!
- Так вроде "Поручик Голицын" это чужая песня из 60-х, ее еще когда Аркаша Северный спел? - Я убедительно изображаю самое искреннее удивление - А "Балладу о свечах" и "Очарована околдована" на стихи Заболоцкого в 60-х наш ленинградец Александр Лобановский написал, это у нас в Ленинграде все знают.
Что, съел? В отличие от Звездинского я историю позаимствованных песен очень тщательно отслеживаю, и много чего о них знаю. Например, что в 90-е на всю страну прогремел суд, который признал за Лобановским авторство пяти песен, присвоенных Звездинским-Дейнекиным. Миша мило улыбается, но глаза у него злые, как бы не покусал меня...
- Так у меня все эти песни звучат в авторской обработке...
Ага..., считай, что выкрутился. Ну, да я и сам грешен, можно сказать живу этим, только цели у меня благороднее, и присваиваю я чужие песни крайне осторожно - то, что уже написано, не трогаю. И проколов пока не было.
На сцену возвращаются музыканты, опять начинают играть, теперь уже чужое импортное. Неплохо... Народ пускается в пляс. Я еще немного слушаю будущих звезд, без интереса смотрю на дрыгающуюся публику. Скучно. Я бы лучше поспать поехал. Но Брежнева не торопится уходить, любезничает с Бориской. В зале становится душновато и очень накурено. А пойду-ка я проветрюсь... Иду в туалет, потом выхожу на открытый балкон второго этажа. Ухожу в самый его конец, куда не падает свет из окон, в надежде, что меня здесь не увидят и не начнут приставать с пьяными разговорами. Стою, смотрю на небо, с которого накрапывает дождик. Что я здесь делаю...?
Невольно становлюсь свидетелем чужого разговора - на балконе появляются два пузатых дядьки, вышедшие покурить на свежий воздух. А заодно, видимо, и посплетничать подальше от чужих ушей. Меня они в темноте не видят, и потому разговаривают свободно. Мелькает фамилия Буряце, и я прислушиваюсь
- Наш-то Борюсик опять за старое взялся...!
- Так не от хорошей жизни. Боря работал с грузинами, а теперь, когда там многих посадили, включая самого Гилашвили, этот канал для него перекрыт. А новые серьезные клиенты - это большой риск. Поэтому он снова закрутил с Брежневой, чтобы она в случае чего прикрыла его ухоженную задницу.