Читать «Три вокзала» онлайн - страница 33

Квартира № 4. Вейцман, девяносто, вдовец, металлург на пенсии, исповедует иудаизм, серьезно относится к запрету Торы в шабат включать электроприборы. От заката в пятницу до заката в субботу не разрешается включать-выключать свет. Если ему приходилось ехать в лифте, он катался до тех пор, пока кто-нибудь не выходил на его этаже. Он так распланировал свою жизнь, чтобы учесть любую возможную мелочь, но заснул во время показа телевизионного документального фильма о детстве Путина — простой человек! — и проснулся к началу радиопередачи все о нем же. Он успел уже шесть раз посмотреть документальный фильм о Путине, когда Аркадий выключил телевизор.

Квартира № 5. Генерал Кассель, сорок два, одет в непромокаемый гражданский плащ и ботинки.

Генерал жил в Петербурге, приехал в Москву по делам военной службы. Аркадий заметил на полу пустые бутылки шампанского и услышал женские всхлипывания в спальне.

Кассель шепотом сообщил, что проходил мимо и в темноте не заметил черной бытовки в ста метрах и, конечно, ничего не знает о том, что там происходило.

Аркадий спросил, как давно он проснулся.

— Вы меня разбудили.

— А вы оставались дома всю ночь? — поинтересовался Виктор.

— Да, с женой.

— Кто-то, кроме жены, был в квартире?

— Никого.

Дешевая ложь и рассказана как-то неубедительно, если только Кассель не спал наполовину в одежде. А батарея грязных стаканов и полные пепельницы свидетельствовали о том, что народу здесь было гораздо больше, чем он и жена. Кроме того, Кассель весь как-то подавался вперед, вставал на носки, как будто кого-то ждал.

А если Кассель что-то скрывал? — кто теперь чего-нибудь, да не скрывает? Виктору нравилось повторять: «С опросами все вышло не так просто: очень много лжи, очень мало времени».

Квартира № 3. 80-летняя Анна Фурцева была живой легендой. Поначалу Аркадий и Виктор не догадывались, что это «та самая» Фурцева. Дверь открыла маленькая гордая женщина в богатой шали. Губы, скорее то, что от них осталось — яркая помада, подведенные глаза, краска на веках. Позади на стене — фотографии черных мужчин в полный рост — на пенисы надеты колпачки, волосы украшены перьями райских птиц. Воины масаи — пьют молоко, смешивая его с кровью.

— Будете чай? — спросила Фурцева. Хотя это звучало больше как утверждение, чем вопрос.

Пока она суетилась на кухне, Аркадий осмотрел квартиру — экзотическое гнездо сороки — хлам и рухлядь: персидское покрывало, оттоманки с потрескавшейся кожей, мексиканские парео, резьба с Бали, чучело обезьяны и всюду, где только можно, фотографии в рамочках. Поперек комнаты вздыхал древний волкодав.

Виктор поздоровался с фотографиями молодой Фурцевой — с Хемингуэем, Кеннеди, Евтушенко и Фиделем.

— Просто секс-идолы своего времени…

— Простите… — Фурцева вернулась с подносом. — Чай, сахар, варенье?

— Эти фотографии — настоящие свидетельства эпохи, — сказал Аркадий.

— Переживут и наше время, — поддержал Виктор.

Фурцева налила чай.

— Да. Здесь столько всего… Мы назвали постановку о трех из этих мужчин «Эволюция». Это было в 1972-м. КГБ сорвало ее, но мы тогда же все восстановили. Мы сопротивлялись, но кто мы были — золотые рыбки против акул. Я не думаю, что вы вообще слышали об этом.