Читать «Тревога и неврозы» онлайн - страница 47

У человека усиление кортикальной секреции адреналина в ситуации конфликта возникает как при возможности повреждения или смерти; очевидно, что телесная реакция на унижение схожа, в некоторых отношениях, с реакцией на ситуацию, угрожающую жизни или целостности организма.

Психологические защиты отличаются от биологических реакций на физическое воздействие тем, как они определяются и усложняются теми процессами интернализации, которые были описаны в Главе 3. Вместо того, чтобы атаковать или спасаться бегством от обстоятельств или людей, угрожающих психологическому благополучию, человек может подчиняться превосходящей силе и затем интернализировать ее. Вследствие этого реакции нападения, бегства или подчинения соответствуют не актуальной ситуации, а интернальным психическим репрезентациям, а индивид вовлекается в чисто психологический конфликт со своим окружением. Продолжительность детства человека усиливает тенденцию интернализации, но тот же процесс может возникать в зрелости, например, если человек оказывается в концентрационном лагере или живет в тоталитарном обществе.

Эти два фактора определяют бόльшую сложность психологических защит человека по сравнению с реакциями на угрозу животных; защиты действуют в основном не на физическом, а на символическом уровне. Тем не менее, в следующей части этой главы я попытаюсь показать, что четыре защитные техники, описанные Фейрберном под названиями обсессивной, фобической, шизоидной и истерической защиты являются психологическим развитием биологической реакции, нападения, бегства и подчинения.

Агрессия и обсессивная защита

Агрессия известна как лучшая форма защиты, и при использовании ее для уменьшения тревоги нет оснований говорить о невротической защите. Напротив, здоровое развитие включает в себя усиление способности проявлять власть в отношении тех ситуаций и людей, которые изначально вызывали тревогу. Я имею в виду не только возрастающую сложность внешней среды, представленную растущим от младенчества к детству и от детства к зрелости числом незнакомых и потенциально враждебных людей, но также и биологические изменения, происходящие с самим индивидом. У тех, чьим привычным ответом является превосходство, тревогу сопровождают любопытство и предвкушение, а взросление – это не только болезненное ощущение удаления из иллюзорной безопасности детства, но также и процесс открытия новых возможностей в окружающем мире и новых собственных способностей. В Главе 1 мы упоминали описанный И. Павловым рефлекс «что такое?», который представляет собой, с одной стороны, такую защиту, без которой жизнь подвергается постоянной опасности, а с другой – основу для любопытства и способности исследования неизвестного. Этот же принцип применим и к невротическим феноменам. Человек, страдающий от кошмаров и желающий понять смысл происходящего с ним, исследует свою проблему, в которой представлены остаточные детские конфликты, и его реакция на невроз не является сама по себе невротичной. Невротик, обращающийся за помощью к психотерапевту, может использовать или не использовать агрессию в качестве реакции, но если он, стремясь преодолеть свою проблему, использует терапию для достижения нового уровня самопонимания, то он ее проявляет. Если же он ожидает от своего терапевта защиты и руководства, то к уже имеющемуся неврозу прибавляется невротическая реакция подчинения авторитету.