Читать «ТрансАтлантика» онлайн - страница 50
Колум Маккэнн
Она ногой придерживает двери лифта – чуть дольше, чем следует. Но потом они закрываются, и его нет, и слышны только шкивы – он спускается сквозь сердцевину дома. Вернется через две недели. К пасхальному воскресенью. Он обещал.
Снизу глухо звякает лифт.
У Линкольн-Центра пробка. Сливаются авеню. Кутерьма. Через площадь спешат танцоры. Музыканты под навесом заливают город тромбонным дождем.
На Вест-Сайде ему нравится, но порой хочется жить подальше к востоку – проще добираться до аэропорта. Обычный и жесткий прагматизм: сэкономить полчаса пути, лишнюю минуту провести с ней и Эндрю.
Выехали на Бродвей. Налево на 67-ю. Свернули на Амстердам, прочь из центра. Если Рамону повезет со светофорами, можно доехать до конца без остановок, превратить дорогу в целое авеню сплошных желтых навесов. Мимо собора. На восток через Гарлем. Круговерть лиц и зонтиков. На 124-ю. На стене у полицейского участка – портрет Бобби Сэндза. Собирался же выяснить, кто и почему нарисовал. Странно, что в Нью-Йорке. Над головой голодовщика – яркие буквы:
Ловко встроились, поменяли полосу. На мост Трайборо. Блеснула вода. Вдали, выше по реке, – стадион «Янки». Внезапно он снова на «Фенуэй-парк», ему тринадцать лет: огромность и беззвучность зелени, он заходит на верхний ряд трибун, его первые бейсбольные воспоминания, Птичка Теббеттс, Руди Йорк, Джонни Пески на шорт-стопе. Мальчик из провинции. Впервые в большом городе. Смотрит, как Тед Уильямс прибегает на домашнюю базу. Малыш, Громила, Убойный Удар. Он слышит стук первого мяча, пролетевшего под прожекторами. Славное было время. Давным-давно, невдалеке.
Он прислоняется к прохладе сиденья. За многие годы наездился во всевозможных кавалькадах, процессиях и парадах, но больше всего любит такую вот тишину. Под радарами. Хоть на пару часов.
Он открывает портфель. Машина шустро пересекает мост. На посту Рамон машет жетоном. Иногда полицейские заглядывают внутрь, сквозь темное стекло, будто рассматривают, что это плавает в речной глубине. Прикидывают размер улова. Увы, тут всего лишь я. Его сотрудники уже в Белфасте и Дублине. А дома, в Нью-Йорке, в Вашингтоне, в Мэне, он от охраны отказался. Незачем. Едва ли кто прицепит бомбу к газонокосилке.
Нагонять придется много. Отчет из Стормонта. Служебная записка по вопросу разоружения. Документация, пришедшая через МИ-5, – освобождение заключенного. Тайны истории в изобилии. Древние желания. Жестокость слабаков. Утомительно; он устал от этой чехарды. Он хочет четкого, ясного горизонта. Он откладывает папки, смотрит в избитое дождем окно на рябь Нью-Йорка. Столько серости и желтизны. Бетонные кубы Куинса. Перегоревшие неоновые вывески. Наклонные водонапорные башни, гниющее дерево. Тонконогая надземка. Примитивный город, сознающий свои недостатки, – рубашка заляпана, зубы пожелтели, ширинка расстегнута. Но это город Хэзер. Она его обожает. Хочет жить здесь. И он вынужден признать, что у Нью-Йорка не отнять обаяния. Конечно, не Мэн, но не бывает второго Мэна.
