Читать «Традиции свободы и собственности в России» онлайн - страница 160

То есть, присоединение Прибалтики к СССР стало почти для всех неожиданностью. Хотя слухи могли ходить какие угодно, в 1939 году здешних немцев не запугивали большевиками, а призывали: вы нужны на новых землях, отнятых у Польши и присоединяемых к Рейху. Около 400 тысяч «фольксдойче» предполагалось расселить в новосозданных гау «Данциг–Западная Пруссия» и «Вартеланд» на еще вчера польских землях.

По воспоминаниям свидетелей событий, в Таллине «8 октября [1939 года] немецкие культурные самоуправления разослали гонцов по домам с извещением: считающие себя немцами должны с завтрашнего дня [! — А.Г.] быть готовыми к отъезду и ждать распоряжений». Рижская немецкоязычная газета «Ригаше рундшау» внушала 30 октября 1939: «Те, кто в эти дни отделит себя от национальной группы, с тем, чтобы остаться здесь, навеки отчленяется от немецкого народа. Он должен это знать, ибо его решение касается также его детей и внуков. Потом это решение нельзя будет изменить».41

До конца 1939 года из трех стран Прибалтики в Германию выехало 123 тысячи немцев — 68% здешнего немецкого населения. Заведомо не все они были гонимы мрачными предчувствиями (увы, через полгода оправдавшимися), у значительной часть — боюсь, большей — просто сработал инстинкт повиновения42.

Наш прорыв к свободе

Всего два десятилетия назад казалось, что вырваться из тоталитарной западни невозможно в принципе, однако Россия сделала это. Она вернула себе демократические свободы, открытое общество, политический плюрализм, многопартийную систему, рыночную экономику — то, чего она лишилась в 1917 году. Этот опыт России уникален. Свой тоталитаризм она победила сама — в отличие от Германии, Италии, Японии, где тоталитарные режимы были сокрушены внешними силами.

Победа России над своим внутренним тоталитаризмом — событие не менее судьбоносное, чем ее другая величайшая победа, над тоталитаризмом внешним, над гитлеровской Германией. То есть, на исторически кратком, меньше полувека, отрезке Россия дважды совершила почти немыслимое. Значит, мы можем всё. МЫ МОЖЕМ ВСЁ. Эти слова отныне заслуживают стать нашим национальным девизом.

Всеми как-то быстро забылась та удивительная внутренняя готовность к свободе, которая оказалась присуща России. Приходится напоминать, хотя вроде бы это должен знать каждый старше 35, что антитоталитарный прорыв в СССР возглавила Россия. Начиная с 1985 года, при первых же цензурных послаблениях, из Москвы, Ленинграда, Новосибирска, Томска, Саратова, Горького, Свердловска, из дюжины академических городков (оттуда же, откуда до того десятилетиями шел самиздат) стали открыто и громко распространяться идеи и импульсы свободы, столь смелые и последовательные, что поначалу местные элиты в советских республиках и будущие вожди «народных фронтов» и рухов в ужасе шарахались, подозревая ловушку, и в лучшем случае лепетали: «Больше социализма!» (и уж совсем шопотом: «Региональный хозрасчет!»).

Революция 1988-1991 годов была российской революцией, остальные «советские республики» шли по ее пятам, чтобы затем воспользоваться ее плодами43. В своей книге «Украина — не Россия» Л.Д. Кучма описал, как это было в украинском Верховном Совете: «Собрались, проголосовали, стали независимы и спустились в буфет<…>, ни единого выстрела<…>, никакого противодействия ниоткуда» (стр. 431).