Читать «Травля русских историков» онлайн - страница 49

Начались усиленные допросы. Следствие интересовал, главным образом, академик С. Ф. Платонов. «С Платоновым, — заявил Е. В. Тарле, — я знаком еще со времени, когда я был приват-доцентом Санкт-Петербургского университета. За это время наши взаимоотношения с ним пережили и периоды больших сближений, и, наоборот, иногда мы расходились. Я знал и знаю Платонова как убежденного монархиста. Вспоминаю, что и в прошлом, и в последнее время он заявлял о своих симпатиях к монархии. Однако к царю Николаю II он относился плохо, считал его дегенератом; так же плохо относился к его детям, считал их плохо воспитанными, по его словам, «как дети армейского офицера». Хорошо относился Платонов к Константину Константиновичу, но в такой же примерно степени он не терпел Николая Михайловича и чрезвычайно резко отзывался о распутинской клике. В вопросах международной политики Платонов являлся германофилом. Это свое германофильство Платонов часто проявлял и подчеркивал. Так, например, он считал большой ошибкой русско-германскую войну 1914–1917 гг.; подчеркивал большое трудолюбие, организованность и культуру немцев; утверждал, что немцы хотя и разбиты, но дадут себя знать, так как у них силы есть и т. д. Он был большим сторонником русско-германского союза в прошлом. Был ли он таким же сторонником союза Германии с Россией в настоящем и будущем, я сказать не могу, т. к. не помню, чтобы мне Платонов об этом говорил. В этих вопросах я с Платоновым расходился. Правда, я заявлял, что Германия экономически себя восстановит быстро, но что касается восстановления и в международной политике, я считал, что это едва ли будет в ближайшем будущем.

Об отношении Платонова к советской власти, — показывал Е. В. Тарле, — могу сказать, что он советскую власть признавал, но, конечно, с ней во многом расходился, я его считал монархистом в прошлом, но оппортунистом в настоящем. Я никогда не думал, что он ведет такую большую политическую игру. Может быть, это объясняется тем, что я с ним не был интимно связан, и в его отношениях ко мне проявлялась всегда какая-то двойственность. Это выражалось, в частности, в том, что, поддерживая со мной дружественные отношения, он, вместе с тем, как об этом еще передавали другие, отзывался обо мне иронически».

Как видим, ни о какой контрреволюционной организации во главе с С. Ф. Платоновым в первых показаниях Е. В. Тарле еще нет и речи. Отрицает он и какие-либо разговоры в окружении С. Ф. Платонова о желательности военной интервенции в СССР и возможных кандидатурах на российский престол. Можно, таким образом, констатировать, что ничего существенного следствию первые допросы Е. В. Тарле не дали.

4 февраля 1930 г. Е. В. Тарле направил на имя начальника секретно-оперативного отдела ОГПУ С. Г. Жупахина заявление. «Уважаемый Сергей Георгиевич. Очень прошу Вас вызвать меня, когда Вы будете в Доме предварительного заключения, на личную беседу по моему вопросу. С уважением, акад. Е. Тарле». Такая возможность ему была тут же предоставлена. Так началось нравственное падение, или «затмение», Е. В. Тарле — тема, на которую не слишком любят распространяться наши историки.