Читать «Тоска по родине» онлайн - страница 4

Бедная мать не могла продолжать из-за слез. И лишь спустя некоторое время она снова начала:

— Не могу, касатка, без слез вспоминать об этом. Сын мой тоже плакал, затем он повел меня в комнаты к своей жене и детям. Они выбежали мне навстречу, стали целовать меня, но говорить со мной не могли. «Сынок, неужели ты не можешь даже слова мне сказать, неужели ты совсем забыл свой родной язык?» — спросила я его, заливаясь слезами. А он позвал слугу, который умел немного говорить по-чешски, и велел узнать, чего я хочу и понимаю ли я по-немецки хоть немного. Когда слуга мне это перевел, я ответила: «Зачем мне было учиться немецкому языку? Мне он не был нужен, я никогда не думала, что мой сын настолько забудет свой родной язык, что не сможет даже поздороваться со своей матерью по-моравски». Слуга ему это передал, но что он на это ответил, я так и не узнала. Однако я заметила, что сын нахмурился. Через слугу же он передал мне, чтобы я успокоилась, уверяя, что со временем все уладится и мне не будет скучно.

Мне отвели отдельную комнатку, но меня ничто не радовало, сердце мое неустанно болело. С каким нетерпением я ждала встречи с сыном. Теперь он со мной, а я не могу с ним даже поговорить. Вот уже несколько недель, как я живу здесь, порой и пойму какое-нибудь словечко, но если бы даже господь бог отпустил мне все мои грехи, я и тогда не могла бы научиться этому языку. И зачем он мне нужен? Видите, родная, я бы могла хорошо здесь жить: они меня любят, я вместе с ними сижу за столом, езжу с ними в одной карете, но мне все это не мило. Отраднее бы мне было видеть сына простым крестьянином, я по крайней мере радовалась бы, глядя на него. Нет, я уеду отсюда обратно к своим дочерям и лучше буду там глодать сухую корку, чем здесь есть пирожное. Как будто это и не мое дитя! Но я заговорилась и засиделась, и вы, верно, тоже спешите. Утешили вы меня, милая, и награди вас за это господь. Желаю вам счастья!

— Прощайте, матушка! Счастливого пути! Желаю вам в полном здравии вернуться на родину.

Подали мы друг другу руки и со слезами простились, как будто мы были самыми близкими людьми.

1846—1847