Читать «Тополь цветет: Повести и рассказы» онлайн - страница 79

Она рассказывала, а Степан думал, как ласково звали людей раньше в деревне: Настюещка, Клавдюещка, Колюещка — он уже и не помнил. Потом пошли Насечки, Кланечки, Колечки — было время, в тридцатых годах, наверное; потом — Наськи, Кланьки, Кольки, а теперь вот — Клавдия Ивановна напротив сидит, Мария Артемьевна гуляет по шоссе.

— А какие иконы из нашего дома у тебя? — спросил он вдруг.

— Да вот эти, очень дорогие, говорят — все праздники на них писаны. Ой, Степан, — спохватилась тетка, — а не они ли это и были, ко мне которые приезжали — те тоже так говорили: «поновим их».

— Ну и что, если они?

— Заявить бы надо. Где носит Селиванова нашего? Ведь у вас одна только икона и стояла.

— Ну, стояла и стояла, теперь не будет стоять.

Тетка глядела голубыми фарфоровыми глазами в красных воспаленных веках:

— Ну и ладно, живите так, коммунистами…

17

Случается, что уходит из жизни хороший человек и все уносит с собой. Так и Серега Пудов. Куда девалось товарищество ихнее, умение и желанье возводить красоту на земле? Воронков вышел на пенсию, забастовал — ни дня больше не отдал стройке, дядя Григорий махнул на все рукой, даже машины перестал добиваться — куда ему без Сереги? Вызывался в бригаду один сапуновский, Курочкин, молодой еще парень, да и того переманили в скотники.

У редькинских плотников Степану не понравилось. Люди хоть и знакомые, но не свои, а главное — дурно распоряжался ими бригадир. Горло драл против всяких правил, а на Степана прежде никто не орал — разве нельзя договориться спокойно? И подался Степан в школу, в истопники.

В Редькинской школе он сам кончал шесть классов — тихое было место на выгоне, за магазином, стоявшим в левом краю села, если смотреть от Холстов. Шоссе пересекло Редькино, чуть не задев за магазинный угол, и пролегло мимо школы. А напротив через него настроили скотные дворы — современные, с электродоильными установками, семь штук на сто пятьдесят коров каждый; да за ними на отлете поставили новый, на четыреста голов, оснащенный наипервейшей техникой. Там-то и работала Татьяна по новому графику: неделю с шести утра, неделю — с двух часов дня. Тут же расположились и слесарные мастерские, и кузница, так что былая торжественность школы, исходившая даже от местоположения здания с большими квадратами окон на зеленой луговине над Рузой, нарушилась.

Да и школа стала не та. Когда-то она казалась Степану просторной, светлой, гулкой, хоть и набивалось в классах по двадцать — тридцать ребят. Школу сделали девятилеткой, пристроили такую же половину, набелили парты и скамейки глянцевой эмалью, снабдили кабинеты трафаретками, наглядными пособиями, вроде сердца, заспиртованного в банке, поставили в закутке цветные столики, завели буфетчицу. А чего-то все равно не хватало. Наверное, детей. В первом классе занималось четыре ученика, во втором один, в четвертом восемь, в седьмом двенадцать. Случалось, все классы помещались в одном просторном кабинете физики. Повывелась молодежь на селе, семьи заводили тощенькие, рожали помалу.