Читать «Тополь цветет: Повести и рассказы» онлайн - страница 110

Отрезвление приходило медленно. «Господи, какой дурак-то, — шептала она про себя, — мне и не надо бы ничего, приласкал бы маленько — и ладно, столько ласкал, а тут — не надоть больше, не надоть…»

Согреваясь в холодной постели, она прислушивалась к ветру: «И чего теперь надует? Пора, пора бы уже снегу лечь…»

Села, замучившись вертеться с боку на бок. «Ну и ладно, дурачок, одна проживу. Что я, не проживу?» — сказала вдруг себе.

И уже спокойно подумала, что в странной тяге ее к Степану и было ожидание Юрки — в нем, в Степане, она и предчувствовала его. Эта мысль особенно успокоила, даже утешила ее, словно расставив в жизни все по местам. «Он, как и Степан, смирный, податный», — вспомнились слова Клавдии Ледневой.

— Такого бы парня, да в хорошие руки… — рассуждала она, ломая себя. И вдруг всплыло, как в бреду: «Вера Пудова вон одна живет, домик — колечко, а ребеночек — что ж… Да нет, он не осмелится подойти, а Вера — гордая сильно. Будет еще какого счастья ждать, а оно — вот оно, счастье-то… И мимо, мимо…»

Ветер не унимался, шумел ветлами, гудел в проводах, в проулках, обдувая до белизны гнилой лист, покрывающий землю, высушивая дороги.

А по шоссе уже побежали машины. Первый, должно быть, рейсовый — еще в кромешной тьме черкнул светом по потолку, за ним «Кубань» — остановилась — и всхрапнула, отчалила, потом молоковоз, за ним легковушка — как шикнула — прошла, трактора потянулись, громыхая прицепами, протаракал мотоцикл, и пошли, пошли — на целый-то день бега…

ТЫ МОЯ ЖЕНЩИНА

1

В ее кабинете шел ремонт, потому они стояли посередине гулкого вестибюля старой больницы с доисторически высоким потолком и холодным цементным полом. Из-под локтя мужчины, неотрывно смотревшего на Лидию Васильевну, ей были видны у дубовой скамьи два красных помпончика, четыре одинаковые коричневые коленки, четыре башмачка и сколько-то ручек — в глазах у нее двоилось. Башмаки, коленки и помпончики весело шевелились, и тем неестественнее казались покрасневшие глаза и дрожащие губы мужчины.

Ей было бы легче, если бы он кричал, матерился, поносил бы ее, больницу, врачей-коновалов, но он молча выслушал объяснение, как все произошло и когда можно забрать тело, молча кивнул и пошел.

И тотчас помпончики и башмаки разделились и запрыгали по обе стороны мужчины, и Лидия Васильевна подумала: «Какой молодой муж был у больной и какие еще маленькие дети. Ну да, и в истории болезни указано, что близнецы. Мальчики или девочки? Мальчики или девочки… То есть, это она была, а они есть».

Прошла в ординаторскую «общей хирургии» и встала к окну. Два помпончика по обе стороны мужчины, сходившего со ступеней подъезда, кивали ей. «Его и мужчиной-то не назовешь, — думала Лидия Васильевна, — так, мальчишка, отрастивший усы. Даже плаща не надел, хотя уже вон как похолодало. Пиджачишко дешевенький, а туда же, со шлицей…»

Она стояла перед окном, по привычке уперев руку в бок, и по-русски круглое, по-русски красивое лицо ее с темными прямыми бровями — даже раздражающе красивое, потому что существовал необъяснимый контраст между ним и белой строгостью ее одежды, — сохраняло расстроенно-обиженное выражение.