Читать «Том первый. Кавказ – проповедь в камне» онлайн - страница 18

В Северной Пальмире, Холодов хорошо помнил, относились к Варшаве как к младшей сестре, тепло и нежно, если не более – с чрезвычайным благодушием и снисходительностью, ей-ей, вплоть до того, что даже запятнавшие честь мундира в деле декабристов польские офицеры и предводители нелегальных обществ были выпущены из-под зоркого ока стражи.

В 1828 году Его Величество Император Николай милостью Божией короновался в Варшаве польским королем, причем вопреки голосам пессимистов и скептиков, опасавшихся покушения на жизнь Государя, торжества эти прошли весьма благополучно. Однако тайная полиция не уставала посылать эпистолы и доносы секретного толка, в которых уведомляла правительство о готовящемся мятеже, об общем революционном порыве Европы тридцатого года, увлекшем и Польшу.

«Вашего Императорского Величества к подножию всенижайший и последнейший раб с искренним благоговением и подобострастием полагаю свое доношение» – и далее черным по белому: «что де там-то уже видно мерцание тайны глубочайшей и сокровеннейшей от Вашего ока, полной необъяснимых угроз и зловещих обещаний… Там уже звучит громкий шепот крамолы, там слышится до поры скрытый лязг свозимого оружия, скрип артиллерийских лафетов, чугунный стук складируемых ядер, а где-то уже впрягают коней в черные без фонарей кареты…»

И, право, сколько на неделе случилось таких злободневных, бьющих в набат срочных депеш! Какие умы, какие головы склонялись над ними! Какой всероссийский штат розыска корпел над каждой: копиисты, протоколисты, регистраторы, архивариусы. Думалось: вот-вот раздастся всесильный монарший глас, и заговорщикам кары небесной не избежать. Но странное, даже мистическое дело – Санкт-Петербург молчал.

А между тем ключом к «огню и крови» послужило именно повеление Императора Николая Павловича польской армии готовиться к походу на Бельгию с русскими войсками. Зажженный фитиль, которого так боялись, был поднесен к бочке с порохом.

17 ноября 1830 года руководимая офицерами и воспитанниками военных ворпусов, ощетинившаяся оружием толпа ворвалась в Бельведерский дворец с одним зловещим намерением – убить цесаревича Константина Павловича. Ступени беломраморных лестниц были пачканы кровью русских гвардейцев; православные святыни преданы поруганию: в ризнице вандалы слепили иконные лики сталью и огнем в глаза. «Еще добивали раненых, грабили палаты, а косматый вал, обтекая дворец, уже громил казармы, растаскивал арсенал, ревел диким зверем, почуявшим кровь, жег бесценные манускрипты, картины, крушил канцелярскую утварь. Взлетали, что вороны, превращенные в пепел бумаги, деловые письма, вспыхивали в желтых языках факелов, корчились и оседали черным хлопьем».

Однако… «Бог милостив, – вершковыми заголовками пестрели в те дни газеты, – цесаревичу удалось спастись!»